Красный Вервольф 5
Шрифт:
Обернувшись, я увидел Злату в длинном, скромном домашнем платье.
— Здравствуйте! — откликнулся я.
— Дормидонт Павлович сейчас выйдут! Не угодно ли чаю?
— Буду весьма благодарен.
Я как-то не задумывался, знает ли Серебряков о том, что мы со Златой знакомы? В общем, это не так уж важно. Главное, чтобы у нее была возможность участвовать в наших операциях, когда это нужно. Не спрашивая у сожителя разрешения. Хотя мне было, конечно, интересно, как это она сегодня улизнет из дому на ночь глядя? Я ведь собственно зашел только за мундиром штандартенфюрера, который моя соратница обещала привести в порядок. Угадав мои мысли, хозяйка дома кивнула, дескать, беспокоится не о чем. И
Присев в книксене, словно росла в дворянской семье или, по крайней мере, была у господ в услужении, Злата вышла. Я уселся на диван, дабы скоротать время в ожидании хозяина, а заодно — отдохнуть. Мотаюсь, мотаюсь. Устал, как собака. А ведь мне уже за полтинник. Нет, мужик я, конечно, крепкий, но и Сивку-бурку могут укатать крутые горки. А сегодня еще акция. И надо ее провести на должном уровне. Никаких потерь среди своих, даже — ни единой царапины. Все шишки — врагу.
Послышались бодрые шаги. Сверкая благородными сединами, в гостиную вошел мосье Серебряков. Следуя этикету, принятому среди русского офицерства, я нехотя поднялся. Даже каблуками щелкнул. Дормидонт Палыч благосклонно кивнул и жестом предложил садиться. Я вновь опустился на диван, а хозяин — в кресло напротив. Несколько минут он меня изучал своими слегка навыкате глазами, словно видел впервые. Черт знает — почему, но это разглядывание вызвало у меня легкое беспокойство.
— Вам не нужны часы фирмы Буре? — вдруг осведомился он.
Теперь зенки выкатил я. Что это? Совпадение или… предательство? Если второе, то с чьей стороны?.. Злата?! Да причем здесь она! Ей-то откуда знать пароль, который сообщил мне мой дедуля, он же Анхель Вольфзауэр. Серебряков заметил мое замешательство, но промолчал. И тогда я хрипло вытолкнул из пересохшей гортани отзыв:
— У меня есть такие, но без большой стрелки.
— Приношу свои извинения за предыдущие наши встречи, — произнес поручик, когда его возлюбленная принесла нам чаю и деликатно удалилась, оставив мужчин общаться наедине. — Нам необходимо было убедиться, что вы действуете именно в том русле, какое совпадает с нашими намерениями.
— А какое русло совпадает с вашими намерениями? — счел необходимым уточнить я.
Поворот событий оказался слишком резким, чтобы так легко было в него вписаться.
— Я знаю, что наш общий друг, Анхель, за неимением времени, не посвятил вас в подробности наших политических воззрений, — продолжал Дормидонт Палыч. — Постараюсь восполнить этот пробел, прежде, чем мы обсудим наши дальнейшие совместные действия… Да, все мы принадлежим к дворянскому сословию, и большинству из нас идеи социального равенства не близки. Однако с большевиками нас объединяет ненависть к общему врагу. Те из нас, кто воевал с тевтонами еще в Мировую войну, долго не могли смирится с тем, что Россия вышла из нее, заключив позорный мир с Германией, но теперешняя война показала, что это было временное, вынужденное перемирие. И нынешние правители России не просто отбивают новый натиск тевтонов, но намерены на этот раз довести дело до победного конца. А следовательно, мы обязаны помогать им в этом, всеми имеющимися у нас средствами. К сожалению, сформировать хотя бы пару боеспособных дивизий мы не в состоянии. Следовательно, наш удел диверсионно-разведовательная деятельность. Для ее осуществления приходится маскироваться под ровсовцев, националистов и прочую нечисть из наших бывших соотечественников. Почему я называю их бывшими? Потому, что вступив в сговор с врагом, они утратили право называться русскими. Все вышесказанное не исключает того, что после победы наши пути с большевиками опять не разойдутся. Все же мы верим, что на немецкой идее коммунизма Царства Божия не построишь.
Дискутировать с ним я и не собирался, поэтому ограничился многозначительным кивком.
— Надеюсь, вы не станете сердиться, когда узнаете, что Злата Яновна мне полностью открылась? — вновь ошарашил меня собеседник. — Мы собираемся обвенчаться, а это будет невозможно, если между нами не будет полного доверия. В свою очередь я тоже рассказал ей о себе всё. Так что теперь мы не просто супруги, а боевые товарищи. Следовательно, я знаю об операции, которая предстоит вам нынешней ночью. И намерен подстраховать вашу группу.
— Каким образом? — спросил я.
Меня коробило от этой супружеской откровенности, но я понимал, что Злата, которая еще оказывается и Яновна, не стала бы жить с человеком только из-за хорошего его отношения к ней самой и сынишке. А уж если бы и жила, то прекратила бы участвовать в наших рискованных играх. Сам виноват. Мог бы и догадаться. Да и в конце концов, ни Злата, ни Кузьма, ни Рубин с Митькой на службе у меня не состоят. Так что жизнью они рискуют совершенно добровольно. И не мне решать, с кем им жить и чем делиться.
— Я знаю, что по вашему плану, вы со Златой Яновной должны будете остановить грузовик, на котором гестапо повезет заключенных. Вашей группы там не будет, потому что она в этот момент станет поджидать автомобиль в засаде. Получается, что в случае чего, вас просто некому будет поддержать огнем.
— Только не огнем! — предупредил я. — С нашей стороны не должно быть ни единого выстрела.
— Ну огонь бывает разный, — усмехнулся поручик.
— У вас имеется в арсенале арбалет?
— Имеется. И Юхан превосходно из него стреляет. Даже — в кромешной темноте. На слух. Да и я кое-что еще помню из своей военной юности, когда служил во второй пластунской бригаде генерала Гулыги.
— В таком случае — ваша помощь принимается.
— Жаль, что сегодня нас ждет дело, можно было бы выпить по рюмочке.
— В следующий раз!
— Согласен. А пока что давайте выпьем чайку… — проговорил Дормидонт Палыч и повысив голос, позвал: — Злата Яновна, не составите ли нам компанию?
Не венчанная пока супруга Серебрякова впорхнула в гостиную, как бабочка. Никогда я не видел ее такой сияющей. Еще бы! Какая гора с ее нежных, но вовсе не хрупких плеч свалилась. Ведь теперь ей нет нужды скрывать от меня истинную сущность своего дражайшего Дормидонта Палыча. Правда, сие не означает, что я ему доверяю полностью. Пусть докажет на деле свою верность сражающемуся Отечеству. Подстраховка — это прекрасно, но не мешает этого контрразведчика проверить в чем-нибудь более опасном.
Оказалось, что поручик, а если он и впрямь служил в пластунских казачьих частях, то правильнее будет — сотник, действительно полезный человек. До Крестов нам со Златой еще надо было как-то добраться. И когда я облачился в мундир штандартенфюрера СС, а моя напарница в броский, вызывающий наряд женщины с низкой социальной ответственностью, то у крыльца дома уже стояла пролетка с «лихачом» на облучке. Извозчиком переоделся Юхан, а Серебряков должен был до поры до времени изображать нашего попутчика.
В таком составе мы и покатили. Мой мундир и фуражка производили на полицайские патрули впечатление даже на неосвещенных улицах оккупированного города. Остановив нашего «лихача» и разглядев, кто развалился на пассажирском сиденье, чухонцы козыряли, просили прощения на плохом немецком и мы следовали дальше. В общем до развалин бывшей почтовой станции мы добрались без существенных помех. Юхан загнал пролетку за груду битого кирпича и бревен, прежде составлявших стены конюшни, и мы спешились.