Крещение огнем
Шрифт:
— Я попал в скверное положение, Эд, и вам это известно.
Подняв глаза от чашки, Льюис усмехнулся:
— Да, положеньице у вас, как у того парня, который защемил свое хозяйство "молнией" от ширинки: делать что-то надо, причем срочно, но делай — не делай, боль все равно адская.
Эд выжидательно смотрел на президента. Ему не нравились ни его политика, ни те методы, которыми он пользовался. Президент не нравился ему даже как человек. И все же он — президент и, вдобавок, человек, который попал в беду и нуждается в помощи. Хватит ждать, пока он будет ходить вокруг да около, пытаясь спасти остатки
— Чем могу быть полезен, господин президент?
Испытав облегчение от того, что можно, наконец, говорить начистоту, президент с готовностью открыл свои карты:
— Мне нужен человек, который отправился бы в Мексику, — человек, имеющий военный опыт и, в то же время, не связанный с армией, который сможет дать мне четкое и непредвзятое представление о том, что думаіют командиры строевых частей и как они оценивают создавшуюся ситуацию.
Льюис искоса взглянул на президента:
— Уж не хотите ли вы сказать, что не доверяете докладам Объединенного комитета [5] ?
— Эд, дело не в том, что я им не доверяю. Просто я не считаю, что они способны объективно отвечать на мои вопросы. Они, как и ЦРУ, не могут оправиться of шока после битвы при Монтеррее и известия об участии в ней никарагуанцев. Вашингтонские стратеги, стараясь оправдать собственные промахи и как-то спасти существующий план военных действий, в суете упустили из вида конечную цель: национальную безопасность. Мне нужны решения — реальные решения — а не фантазии. Но прежде чем принять эти решения, я должен иметь надежную, неприукрашенную информацию.
5
Объединенный комитет начальников штабов.
Подавшись к Льюису, президент заглянул ему в глаза и, облокотившись на колени, чуть ли не в молитвенном жесте сложил ладони:
— Вы согласитесь поехать, Эд?
Льюис на миг задумался. Какой отличный способ убрать с дороги противника! Уж не решил ли президент воспользоваться старой истиной: лучше заводить новых друзей, чем умножать число врагов? Может, он решил выиграть время, надеясь, что, отослав несговорчивого конгрессмена в Мексику, избавится от его нападок и сумеет подмять под себя мексиканское правительство? Или он говорит искренне? Ищет реальный выход?
— Кого, господин президент, вы хотите послать со мной, кому я подчиняюсь и какие ограничения налагаются на мои передвижения внутри Мексики?
Президент развел руками:
— Выбирайте сами, кого взять с собой. Просто сообщите мне, когда решите окончательно. Что касается передвижений, вы вольны ездить куда угодно и разговаривать, с кем сочтете нужным. Вам предоставляется полная свобода действий.
"Что ж, перспектива заманчивая", — подумал Эд. Отхлебнув больщой глоток кофе, он обдумал ситуацию и решил выдвинуть дополнительные требования. Если уж на то пошло, он хочет действовать осмысленно, а не выполнять роль манекена.
— Вели верить этой журналистке, Джен Филдс, мы не сумели сделать все, что от нас зависело, чтобы разобраться в проблемах, стоящими перед Советом тринадцати, и правильно оценить их. — Бросив взгляд на Хэстерта, конгрессмен продолжал: — Если иностранное правительство вынуждено обратиться к телерепортеру, чтобы доставить нам свое послание, это говорит о многом..
Не обращая внимания на советника, который пытался не показать, что уязвлен этим выпадом, Льюис обратился к президенту:
— В любом случае, нам придется как-то договариваться с мексиканцами. Мы уже убедились, что односторонние действия ни к чему хорошему не приводят. И если я поеду в Мексику, то хочу вместе с Джен Филдс побывать в Мехико, и от вашего лица начать диалог с новым правительством.
Отвечая, президент даже не взглянул на Хэстерта, будто заранее предвидел такую возможность:
— Не скрою, Эд, это больше, чем я ожидал; тем не менее, вы правы.
Хотя он не был в восторге от идеи Льюиса отправиться в Мехико в сопровождении известной журналистки, выбора у него не оставалось. На самом деле президент еще до прихода конгрессмена решил пойти навстречу всем его требованиям. Как метко заметил Эд, что ни делай, все равно будет больно.
— Мы тут как раз обсуждали, как лучше ответить на послание Совета. Не откажите в любезности захватить с собой мое личное послание мексиканскому правительству. Когда вы сможете выехать?
— Сегодня вечером не будет слишко рано?
— Сегодня вечером — как раз то, что нужно. Могу я чем-то помочь вам, кроме улаживания всех формальностей?
Эд собрался было ответить "нет", но вовремя спохватился:
— Можете, господин президент. Я бы выпил еще чашечку кофе.
Ни Длинного Эла, ни Скотта Диксона не удивил приказ приостановить наступление и избегать стычек с мексиканскими вооруженными силами. Официально это называлось оперативной паузой. Длинный Эл язвительно заметил, что, должно быть, кому- то в Вашингтоне наконец пришло в голову, что у мексиканцев могут быть свои соображения по поводу присутствия армии США на их территории. Исход сражения при Монтеррее и резкая смена курса политики правительства после нее поставили Длинного Эла, как и остальных полевых командиров американской армии, в трудное положение.
Слишком бурные похвалы, расточаемые армии США, и слишком пренебрежительное отношение к возможностям мексиканской армии не смогли подготовить американских солдат к жестоким боям, в которых им пришлось принять участие. Они были готовы делать свое дело, как сказал корреспонденту один из бойцов. Единственное, о чем они просят, продолжил он, так это о том, чтобы кто-нибудь говорил им правду. К несчастью, в обстановке, когда правда менялась почти ежечасно, Длинный Эл и другие командиры мало чем могли помочь своим подчиненным. Каждый новый приказ, каждое изменение политического курса вызывало у генерала одну и ту же реакцию: "Вьетнам повторяется по-новой", — бурчал он себе под нос. Он делал все, что мог, и просил своих солдат проявлять терпение и снисходительность.