Крестопор
Шрифт:
– Не знаю, как вы, а я пытаюсь...
– Я знаю, что вы делаете. Я очень хорошо знаком с вашей работой. Фактически, можно сказать, что мы занимаемся одним и тем же бизнесом.
– Я не занимаюсь никаким бизнесом. Я работаю с молодыми людьми, я стараюсь...
– Я тоже.
Бейнбриджу пришло в голову, что этот человек может стать проблемой в будущем, камнем преткновения для его детей. Возможно, было бы неплохо узнать о нем как можно больше. Тем не менее Мейс нервировал его и вызывал ощущение, что он в опасности.
– Еще бы, - сказал Бейнбридж.
– Чем вы занимаетесь, друг мой? Наркотики?
Мейс усмехнулся.
– Это всегда первое, о чем вы думаете, не так ли? Вините во всем наркотики.
– Чем бы вы ни занимались, я бы хотел, чтобы вы делали это подальше от моих детей.
– Я им нужен.
– Что им может быть нужно от вас? Я забрал этих детей с улиц, из неполных семей, от жестоких родителей, я...
– Я тоже это делаю. С одной лишь разницей.
– Он наконец повернулся к Бейнбриджу, и преподобный впервые осознал, насколько тот высок. Мейс буквально возвышался над ним.
– Я принимаю их, преподобный. Такими, какие они есть. Со всеми недостатками. Я изучаю их сильные стороны и развиваю их. Я узнаю, кем они хотят стать, и поощряю их.
Бейнбриджа пронзила дрожь - дрожь настолько сильная, что он отступил на шаг назад. Его рот на мгновение замер, прежде чем из него вырвались слова, а затем он произнес слабым голосом:
– Я дарую им спасение.
– Вне зависимости от того, хотят они этого или нет.
– Оно им нужно.
– Им также нужно принятие.
У Бейнбриджа закружилась голова, его охватило желание убежать от этого человека. Он развернулся, чтобы вернуться в фургон в то время, пока дождь начал усиливаться, стуча словно пулеметная очередь по зонтику, но тут же остановился, когда что-то зашевелилось у его ног.
– Не уходите пока, преподобный, - сказал Мейс.
– Мы еще не закончили.
Он сделал еще шаг, но что-то издало ужасное, угрожающее шипение, затем гортанный писк, и преподобный увидел глаза, смотревшие на него из мокрых сорняков вокруг его ног, из кустарника, росшего вдоль дороги.
Страх поднялся внутри Бейнбриджа, как вода из гейзера.
– Они не причинят вам вреда, преподобный. Если вы просто останетесь и поговорите немного.
Бейнбридж медленно отступил назад, пока снова не оказался рядом с Мейсом; он дрожал так сильно, что зонтик над ним ходил ходуном.
– Знаете, преподобный, я готов поспорить, что, если бы вы немного изменили методы, ваша группа выросла бы так, как вы себе и представить не можете.
Преподобный начал беззвучно молиться, его губы судорожно шевелились, пока он наблюдал за темными, приземистыми существами, движущимися к нему.
– Если бы мы с вами работали вместе, - продолжил Мейс, положив руку на плечо Бейнбриджа и повернув его к раскинувшемуся перед ним виду, обнимая преподобного, - все это, - он взмахнул другой рукой над долиной, - могло бы стать нашим. Все эти дети, которые хотят быть принятыми, ищут кого-то, кто скажет: "Эй, ты в порядке", - все они были бы нашими, преподобный. Если бы вы просто работали на меня.
Бейнбридж застыл от страха, он вдруг почувствовал уверенность в том, кем, чем являлся этот человек, чего он хотел. Ему пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем он смог обрести голос.
– Вы - зло, - прохрипел он.
– Зло?
– Мейс рассмеялся.
– Но я
– Но ваши намерения... злые. Эгоистичные.
– А ваши? Вы хотите, чтобы они были такими, какими вы желаете их видеть. И помните, вы заделали ребенка девушке, которая едва ли достаточно взрослая, чтобы водить машину. Если я зло, преподобный, - усмехнулся он, - то я надеюсь, что и вы не пример добра.
Слезы затуманили глаза преподобного, он оттолкнулся от Мейса, споткнулся и чуть не упал, зашипев:
– Н... не т... трогайте меня! Не трогайте меня!
– Он наткнулся на скопление светящихся глаз, и они с шипением и визгом вцепились ему в ноги, когда он бежал к дороге, к фургону.
– Преподобный, - позвал Мейс.
Бейнбридж не останавливался, пока острые зубы рвали его брюки и подол пальто. Он сложил зонт и начал отмахиваться от тварей, молясь об избавлении, но внезапно почувствовал, как что-то ползет по его ноге, под пальто, по спине.
– У... убирайся прочь, С... сатана, - кричал он, падая вперед, роняя зонтик и впиваясь ногтями в грязную землю, - ибо написано, ч... что ты д... должен поклоняться Г... господу, Богу твоему, и... и... и... и...
– Существа заползли ему на спину, тяжелые и мокрые.
– ...и только ему ты должен слу... у... жить!
Ноги Мейса оказались перед его лицом, и Бейнбридж услышал сухой смешок мужчины.
– Куда вы спешите, преподобный?
Бейнбридж застыл совершенно неподвижно, пока существа корчились над ним, обдавая его шею горячим дыханием.
– Хотите увидеть Никки? Ее там не будет. Она у меня дома.
– Лжец!
Мейс протянул руку.
– Может, дадите мне ключи от вашего фургона, преподобный, и мы прокатимся. Я хочу вам кое-что показать.
18.
Джефф позвонил Лили за двадцать минут до того, как должен был закрыть магазин на ночь. Она была так расстроена из-за Никки, что поначалу ему было трудно заставить ее закончить предложение.
– Она все время утверждала, что не знает этого парня, - сказала Лили, - но говорила о нем так, будто знала.
– И что она говорила?
– Что она должна побеседовать с ним, должна побеседовать с ним. Он понимает, сказала она, и он поможет ей. В общем, я знала, что она не в себе, поэтому пригласила ее сегодня в кино, чтобы отвлечься, понимаешь, а она заявила, что не может, и привела мне кучу дерьмовых причин, почему тратить время и деньги на кино - это грех, а я сказала ей, что если бы Бог не хотел, чтобы она ходила в кино, Он бы никогда, например, не создал Тома Круза, и она согласилась, что ладно. Это был сюрприз. В общем, мы договорились, что я приеду за ней после того, как переоденусь, а после кино отвезу ее к ней домой. Но я позвонила ей перед тем, как выйти, и ее мама сказала, что она не возвращалась! Джефф, я боюсь. От этого парня у меня мурашки по коже, и, если она с ним... Но я боюсь сказать ее матери, потому что, вдруг я ошибаюсь? Тогда Никки будет в дерьме! Она бы никогда меня не простила.