Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
— С этого момента, — мягко говорит Камилла, — в ваших сердцах будет звучать два голоса.
Они больше её не слушают.
Даже когда Камилла поворачивается к нам, они всё ещё смотрят друг на друга, переплетая пальцы.
И мне очень хочется спросить, что они чувствуют.
Я скоро узнаю.
Мы повторяем всё: кинжал, порезы, серебристую ленту, что связывает наши руки.
Фонари парят над нашими головами, покачиваясь в такт ночному ветру, подобно мерцающим огням в лесу.
Они отражаются в воде,
— Я хочу эту связь, — шепчу я.
— И для меня это честь, — отвечает Кириан.
Из ленты вырвается свет, извиваясь по нашим рукам точно так же, как у Евы и Нириды.
И я чувствую.
Чувствую всё.
Чувствую его.
На странное, растянутое мгновение время замирает.
Я слышу собственное сердце — или его? Или наше?
Оно бьётся в унисон с ночной тьмой, с шёпотом леса, с танцем света в воде и в воздухе.
Я чувствую его кожу — остро, слишком реально. Каждый участок, где мы соприкасаемся, пылает.
Когда я вдыхаю, мне кажется, что я захлёбываюсь в этом ощущении, как если бы вынырнула из-под воды.
Это не просто формальность.
Ева, вероятно, понимает это, но я не смотрю на неё.
Я не могу отвести взгляд от Кириана.
В его глазах что-то дикое, глубокое, голодное.
Что-то слишком живое.
— Свет во тьме, убежище в буре, мир среди войны, — говорит Камилла.
Она поворачивается к Нириде и Еве.
— Теперь вы можете присоединиться к остальным.
Камилла подходит к краю храма, приседает и кончиками пальцев касается воды.
На поверхности озера расходятся круги.
Она встаёт.
И тогда свет вспыхивает в самом сердце озера, затмевая отражённые огоньки фонарей. Он поднимается из глубины, струясь вверх подобно магическому сгустку, заставляя толпу затаить дыхание. Даже соргинак выглядят поражёнными.
Потом за ним вспыхивает другой, затем ещё, и ещё… Они разного цвета, разной яркости, но одного сияния. Они выходят из воды, прорывая поверхность, и парят в воздухе, заполняя пространство тихими вздохами изумления.
Я медленно опускаю руку, не желая разрывать контакт. И тогда вижу. Кириан подбирает ленту, что нас связывала, и прячет её в карман.
Я ошарашенно смотрю на него. Он пожимает плечами и улыбается лукаво, дьявольски.
— Идём? — снова протягивает мне руку Кириан, ставя ногу на первую ступень храма.
Я принимаю её.
Ева и Нирида тоже разорвали контакт. Всё ещё сбитые с толку, они выглядят слегка ошеломлёнными, пока следуют за нами по каменному пути.
Мы не успеваем ступить на твёрдую землю, как барабаны начинают отбивать ритм, к которому вскоре присоединяются флейты. Из первых рядов деревьев выходят фигуры в масках Волков, вплетаясь в танец среди людей, смешиваясь с ними, теряясь в толпе и увлекая за собой тех, кто задерживает на них взгляд слишком долго.
А небо… Оно
Когда мы выходим на берег, кто-то хлопает Кириана по спине. Потом ещё кто-то. Люди подходят, чтобы поприветствовать нас, выразить признание, одобрение. Соргинак поздравляют нас, и вместе с ними — некоторые смертные, которые не принадлежат к армии Илхана, а воюют на стороне Волков. Даже если они не до конца понимают, что именно мы совершили, они чувствуют это в воздухе, видят в сияющих над нами огнях.
К Нириде и Еве тоже подходят с поздравлениями, и именно в этот момент, пока они слишком заняты разговорами, Кириан хватает меня за запястье и тянет за собой.
Он уводит меня прочь от толпы, быстрым шагом, оставляя позади музыку, свет, жар костров. Мы углубляемся в лес, и там, среди деревьев, он прижимает меня к стволу.
Берёт моё лицо в ладони, наклоняется, и его поцелуй — глубокий, долгий — застиг меня врасплох.
Я не знала, как сильно мне это нужно, пока не почувствовала его губы на своих.
Из груди вырывается глухой стон, и Кириан на миг отстраняется.
— Это было…
— Интенсивно, — заканчиваю за него.
— И возбуждающе.
— Да, — соглашаюсь я.
— Пойдём ко мне.
Я смеюсь.
Кириан тоже улыбается, проводит языком по нижней губе, прикусывает её — нетерпеливо, с предвкушением. Он не шутит.
— А если останемся здесь? — предлагаю я.
— Ладно, но, возможно, кого-то это шокирует.
Я снова смеюсь, но в этот раз легонько толкаю его плечом. Он поднимает руки в жесте примирения.
— Давай насладимся праздником, — соглашается он, уже спокойнее.
— А потом пойдём в Храм Источников.
Кириан склоняет голову.
— Хочу объяснить тебе видение с Ингумой.
Его глаза расширяются, брови взлетают вверх, а челюсть… о боги, кажется, что она сейчас отвиснет. Если бы я знала, какое выражение лица он сделает, я бы дразнила его намного раньше.
— Жестокое создание… — пробормотал он с улыбкой и последовал за мной обратно, к озеру, где все слились в вихре торжества.
Нирида склонилась к Еве, что-то ей говоря. Я не успеваю услышать, о чём именно идёт речь, потому что, когда подхожу, их разговор уже заканчивается.
— Вот и всё, — комментирует Ева, прежде чем добавить с ухмылкой:
— Теперь постарайся не испепелять больше никого.
Она не ждёт, что я что-то отвечу… или начну её ругать. Просто отступает назад, поднимая руки, и из её ладоней вспыхивают такие же огни, что украшают озеро.
В толпе раздаются восклицания восхищения.
Когда Ева растворяется в празднестве, сливаясь с толпой, чтобы дать своей магии свободу, я остаюсь наедине с Ниридой.