Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
— Так выполните своё слово, капитан. Я не хотела бы, чтобы вы его нарушили из-за меня.
Он не колеблется. Кириан наклоняется ко мне и целует так глубоко и нежно, как будто пробует меня впервые, и я чувствую, как реальность постепенно исчезает.
Лира. Встреча с королевой Сулеги. Вороны. Сделка с Тартало и ведьмы, которые, похоже, ничего не знают…
Я скольжу руками по его плечам, переплетаю пальцы на затылке и отвечаю на поцелуй с такой же отдачей.
Правда, я никогда не делала этого так, с таким полным забытием. С ним это легко, невероятно легко перестать думать, сосредоточиться
Нет места для раздумий о том, что мы делаем. Кириан распахивает мою тунику, открывая моё голое тело под своим, и глубоко вдыхает, увидев это.
— Скажи, что тебе нравится, — осмеливается он попросить.
Я сдерживаю правду, что мне нравится всё, что он делает, потому что это наверняка порадует его эго, которое и так не нужно раздувать, и просто отвечаю:
— То, что ты делал до сих пор, мне нравилось.
— Это не ответ, — рычит он.
Я притягиваю его к себе и пытаюсь поцеловать его в губы, но он сопротивляется с озорной улыбкой.
— Мы можем говорить или ты можешь меня целовать, но не то и не другое одновременно, — отвечаю решительно я.
Он смеётся, но не сомневается.
— Целовать, так целовать, — шепчет он, прижимаясь к моим губам, и снова наклоняется, чтобы поцеловать меня долго и медленно, так, что это зажигает меня по-настоящему.
Он занимается со мной любовью на этой кровати, как и обещал, и в его движениях, ласках и поцелуях я чувствую что-то похожее на отчаяние, как будто этого не достаточно. Это не просто желание. Это нечто более интенсивное, более физическое, чего я раньше не испытывала, и что немного пугает. Но я не позволяю себе думать об этом. Я позволяю себе быть увлечённой тем же желанием, что и он, и на несколько мгновений не существует ничего другого в этом мире. Только Кириан с его руками. Кириан с его поцелуями. Кириан с его нечестивыми обещаниями.
Когда мы заканчиваем, он целует меня в лоб, в поцелуе — чистом и нежном, таком кратком, что он проходит, как один миг, и оставляет меня одну, пока спускается в баню умыться перед уходом.
Чуть позже я делаю то же самое и удивляюсь, обнаружив, что, когда я возвращаюсь, он ещё не закончил. Я выглядываю на балкон, опираюсь на ту самую деревянную конструкцию, на которой вчера мы делились тайнами, и смотрю на деревню внизу.
Несмотря на ранний час, на улице уже есть люди: те, кто идут работать в поле, кто открывают маленькие лавки или несут товары на рынок.
Легко было бы принять любую из этих форм, украсть какую-нибудь более неприметную одежду, чем эта, что на мне, и исчезнуть. Я достаточно сильна, чтобы сбежать, не давая возможность Кириану найти меня. Времени будет немного, но я знаю, что смогла бы это сделать…
И по мере того, как проходят минуты, а он не появляется, я всё больше склоняюсь к этой мысли.
Львы, Волки, и если захочу, то и Вороны — все они исчезнут. Я могла бы выбрать любую форму, любой облик, который мне нравится, и начать с чистого листа, пока не найду способ освободиться от сделки с Тартало или пока он не потребует меня, чтобы поглотить. Никто бы меня не узнал, никто бы не смог найти меня.
Но время идёт, и я не перестаю думать, просто думать, не делая ничего, чтобы выйти из этой комнаты, избавиться
— Ты готова? — спрашивает он.
И я снова вру:
— Да.
На этот раз он принимает ложь, и мы отправляемся на Виллу Трёх Песен.
Глава 10
Кириан
Мы увидели стены, которые окружают Виллу, всего через пару часов.
По пути были возведены маленькие храмы, скромные каменные здания, несколько идолов, вырезанных в форме животных, и других с человеческими чертами. На всех них, на головах с потрёпанными краями или на ладонях, повернутых вверх, лежат несколько медных и серебряных монет.
— Нирида сказала мне, что они предназначены для оплаты Эрио, — произносит Одетт.
Я киваю.
— Раньше их оставляли рядом с мёртвыми, но никогда не знаешь, какой путь должна пройти душа. На всякий случай их оставляют и в местах перехода, в любимых местах покойных или в местах, где чувствуется магия.
Она останавливается, когда мы подходим к следующему, последнему перед стеной. Это всего лишь небольшой идол, едва выделяющийся среди серых камней. Но его лицо выражает доброжелательность, а руки открыты, ладонями вверх. Одетт наклоняется, тянет руку, и я останавливаю её, прежде чем она успевает коснуться его.
— Воровать у мёртвых считается непростительным грехом, равным тому, чтобы попросить Гауэко прийти и забрать тебя.
Одетт медленно убирает руку.
— Ты веришь в эти легенды?
Она встаёт и серьёзно смотрит на меня, будто действительно ждёт ответа.
— В каждой легенде есть доля правды, — говорю я. — Лучше не злить Эрио… и не злить Гауэко.
Она оценивает меня несколько секунд, как будто решает, верить ли в это или нет. Затем мы продолжаем путь, чтобы пересечь стены поместья.
Здесь всё так, как я и помнил, а может, даже ещё красивее. Как только мы прошли стены, перед нами открывается просторная, открытая земля, и поля, усыпанные крошечными фиолетовыми цветами, которые выделяются на фоне тёмной зелёной травы. Главная вилла — массивное, но утончённое здание из дерева с железными украшениями — стоит в центре большого комплекса, в котором находятся аналогичные, но меньшие и скромные здания. Главное здание имеет три этажа с высокими, очень высокими потолками. Остальные здания одно- или двухэтажные, гораздо более скромные.
Чёрные крыши, заострённые на концах, спроектированы так, чтобы снег скользил с них, застревая в острых углах, которые изгибаются вверх, образуя изящные орнаменты. Время от времени между зданиями виднеются элегантные сады, где слияние камня и природы выглядит совершенно восхитительно.
С другой стороны, хотя отсюда этого не видно, я знаю, что там. Помню ещё с детства, как меня поражала переменная высота, величественный фасад, видный снизу, и река, словно проходящая через саму основу, в потрясающем инженерном сооружении, которое я не видел в Эреа: десятки притоков, спокойные водоёмы среди висящих садов и озёра, которые усеивали весь южный склон холма.