Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ?
Шрифт:
Интересно, что попытки неразвитых стран поддерживать неформальные протекционистские барьеры следует признать более успешными, чем аналогичные попытки стран развитых. Причина заключается в том, что они осуществляются менее осознанными способами, не связанными с принятием каких-либо открыто протекционистских решений (и, соответственно, просто лучше замаскированы). С одной стороны, эти способы связаны с глубокими культурными отличиями соответствующих обществ от западной цивилизации: так, понимание принципиальной нецелесообразности соваться на рынок континентального Китая без наличия «правильного» китайского партнера стало, насколько можно судить, уже практически общепринятым. С другой стороны, в ряде случаев неявный и оттого более эффективный протекционизм связан с застарелыми национальными бедами наподобие глубокой коррумпированности и периодических девальваций.
Однако
Таким образом, в мире в связи с проблемой протекционизма возникнет новая конфигурация сил. Категорически против него по-прежнему будут выступать кровно заинтересованные в сохранении максимальной свободы торговли глобальный управляющий класс и Китай как наступающий по всем фронтам участник глобальной конкуренции. (Правда, в отношении проникновения иностранных корпораций на внутренний рынок самого Китая он будет придерживаться самого жесткого, хотя и неформального протекционизма.)
Неожиданным сторонником протекционизма (на первом этапе также в неформальном его виде) выступят развитые страны, включая США, как обороняющиеся участники глобальной конкуренции. Поскольку национальные элиты этих стран как раз и являются основой современного глобального управляющего класса, возникающее объективное противоречие его интересов интересам развитых стран примет форму болезненного (и крайне интересного для стороннего наблюдателя) внутриэлитного раскола между национально и глобально ориентированными частями элит развитых стран. Практически неизбежно он будет замаскирован их групповой солидарностью и общей непрозрачностью, но его неизбежность представляется очевидной.
Интеллектуальная слабость и индоктринированность национально ориентированных элит развитых стран, являющихся слепыми идеологическими рабами своих будущих (а во многом уже и настоящих) противников из глобального управляющего класса, как представляется, будет уравновешена объективной потребностью их стран в своего рода общей «тяге времени» к протекционизму.
Результатом этого столкновения, как представляется, будет дробление единой после уничтожения Советского Союза глобальной экономики на достаточно жестко разграниченные макрорегионы.
5.3.2. Экономика: поливалютный хаос
При формировании макрорегионов ключевым будет принадлежность той или иной территории к той или иной валютной зоне: валюта играет для экономической ориентации столь же определяющую роль, что язык для ориентации культурной.
На сегодняшний день не вызывает сомнения формирование как минимум трех валютных зон, использующих в качестве резервных валют доллар, евро и юань. Их основные контуры уже вполне очевидны.
Так, не вызывает сомнения, что, при всех потрясениях будущего и вероятного болезненного сжатия спроса в США, доллар сохранит свою определяющую роль в обеих Америках (возможным исключением станут Куба, Венесуэла и связанные с последней боливарианские демократии, «из принципа» предпочитающие евро), в Индии, а также на Ближнем и Среднем Востоке. Доллару удастся сохранить свою принципиально значимую для США позицию как валюты, в которой номинируются цены биржевых (в основном сырьевых) товаров; попытки искусственного создания разного рода «синтетических» валют представляются заранее обреченными на провал. Однако сами цены биржевых товаров будут резко колебаться в зависимости от курса доллара к остальным глобальным валютам; эта зависимость (в отношении евро) уже проявилась в 2000-е годы, однако ей, как представляется, предстоит существенно усилиться уже в обозримом будущем.
Ожидания краха евро из-за экономической слабости стран Южной Европы представляются столь же гротескно преувеличенными, что и ожидания краха доллара из-за экономических проблем США. Евро сохранится, а зона его преобладающего влияния, хотя и расширится, но незначительно, за счет тесно связанных с Евросоюзом в хозяйственном плане стран Северной Африки, Белоруссии и, скорее всего, Украины. Ограниченность расширения «зоны евро» предопределяется консервативной политикой
Слабость экспансии евро проявится, в частности, в невозможности включения в зону его доминирования России, несмотря на преобладание ее экономических связей именно с Европой. Политическая зависимость российской элиты от США и сырьевая ориентация российской экономики сохранит значительную, хотя и постепенно уменьшающуюся роль доллара во внутренней хозяйственной жизни России. С другой стороны, интенсивное «переваривание» российского хозяйственного тела бурно развивающейся китайской экономикой, предопределенное, насколько можно понять, подписанными осенью 2009 года Путиным и Медведевым соглашениями, приведет к постепенному погружению Зауралья в «зону юаня». Китайская валюта будет все увереннее вытеснять из обращения в качестве средства резервирования и иену, и доллар, и евро (хотя последнее там так и не получило заметного распространения).
Процесс экономического разрыва России между европейской зоной соперничества доллара и евро, с одной стороны, и «зоной юаня» может быть прерван в любой момент оздоровлением российского государства, началом модернизации российской экономики и связанным с ней формированием собственной «зоны рубля» (в пределах советского мира, за исключением Прибалтики). Однако это требует качественного изменения состояния нашего общества, его перехода от стадии распада и деградации к возрождению.
«Зона юаня», как показали события 2009 года, будет формироваться во многом стихийно, в силу коммерческой необходимости, опережая сознательную волю китайского руководства. В начале 2009 года, когда ухудшение внешнеторгового баланса Китая привело к сокращению чистых поступлений валюты в страну, он вынужденно перешел к кредитованию части своих торговых партнеров из ЮгоВосточной Азии в юанях. Эта тенденция, как представляется, будет нарастать, что приведет к естественному переходу в «зону юаня» всей бывшей японской «тихоокеанской зоны сопроцветания», а затем и Австралии — возможно, с Новой Зеландией.
В ходе конкуренции между тремя основными валютными зонами Япония будет лишена глобального валютного влияния так же, как Великобритания и Швейцария: валюты этих стран будут играть роль временных убежищ в глобальных кризисах, но не смогут приобрести значение региональных резервных валют уже ни для кого.
Расширение «зоны юаня», помимо России, Ирана и Пакистана (в двух последних он будет конкурировать соответственно с евро и долларом), будет идти и в Средней Азии и, что исключительно важно, точечно, в отдельных сырьевых регионах, разбросанных по всему миру. Ведь накопив колоссальные валютные резервы и обеспечив собственную модернизацию, Китай весьма рационально направил их существенную часть на скупку значимых для него ресурсов по всему миру. Еще в 1999 году он взял под контроль (разумеется, частного бизнеса, никоим образом не связанного с китайским государством) до 2020 года жизненно важный для мировой торговли и, разумеется, для США Панамский канал, модернизация которого в соответствии с потребностями энергообеспечения китайской экономики закончится не позднее 2014 года. А уже в 2006 году Китай «вычистил» западных конкурентов из ряда стратегически важных для него стран Африки.
Это весьма убедительно подтверждает тезис о том, что контроль за валютной сферой является ключевым вопросом лишь для наиболее развитых и относительно богатых регионов, в то время как для неразвитых и бедных значительно более важным фактором является контроль за ресурсами.
Появление иных валютных зон (кроме рублевой) представляется маловероятным. В частности, боливарианские инициативы не имеют под собой прочной хозяйственной базы, а намерение ввести единую валюту Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов, с одной стороны, не подкрепляется необходимой для столь сложного дела управленческой культурой, а с другой — все равно будет осуществляться (если, конечно, будет) всецело в рамках «долларовой» валютной зоны.