Кронпринцы в роли оруженосцев
Шрифт:
Поскольку визит был не государственный, а чисто партийный, МИД никак не привлекался к подготовке материалов. Вообще, тогда политика в отношении социалистических стран определялась только на Старой площади. Не было речи и о том, чтобы согласовывать с МИДом, а через него с югославами проект итогового документа. В этой части воспроизводилась методика проведения исторического хрущевского визита. Тогда тоже не было никакой дипломатической проработки. Основываясь на личных отношениях Хрущева и Тито, были восстановлены и двинуты вперед отношения между Москвой и Белградом.
Сейчас тоже налицо была заинтересованность лидеров в закреплении связей, и
Однако убедив свою сторону в оправданности политического заявления, мы оказались в положении той самой одесской невесты, родители которой дали согласие на замужество с сыном Ротшильда, но сын Ротшильда еще не знал об этом.
Встреча Брежнева в сентябре 1971 года по теплоте и яркости демонстрации дружеских чувств югославов к Советскому Союзу превзошла все ожидания. На всем протяжении пути от аэропорта до резиденции в центре Белграда стояли толпы людей, искренне приветствовавших советского гостя и маршала Тито, ехавших в одной автомашине.
Сразу же по прибытии в резиденцию состоялась беседа двух лидеров. Брежнев передал Тито предложение КПСС по поводу итогового документа. Тито обещал на следующий день, после проведения официальных переговоров, дать ответ и сказал, кто с югославской стороны будет с представителями КПСС работать над текстом.
Утром состоялись официальные переговоры в здании Президиума СКЮ, на которых, как всегда в те годы, советская сторона выложила массу претензий по поводу недоброжелательной позиции югославской прессы. Тито очень спокойно и с явным желанием не обострять отношения отводил обвинения ссылками на свободу печати.
Все шло в русле предполагаемых отношений. После официальных переговоров Тито предложил Брежневу поговорить вдвоем, закурив по выбору, он — сигару, гость — сигарету. Сопровождающие были не нужны, и мы вернулись в резиденцию.
Ближе к вечеру Блатова вызвали к Брежневу. Это было в порядке вещей. Видимо, появилась необходимость какой-нибудь дополнительной работы и Брежнев хотел ему лично ее доверить.
Блатов вернулся довольно скоро и имел явно смущенный вид. «У вас партийный билете собой?» — осведомился он у меня. «Да нет, что вы, Анатолий Иванович, в загранкомандировки, согласно инструкции, партбилет не беру». — «Правильно сделали, что не взяли, — продолжал Блатов в равной степени как иронично, так и серьезно, — Леонид Ильич сказал, что гнать надо из партии немедленно всех, кто подготовил такой нелепый документ, от которого югославы наотрез отказываются. Они согласны подписать только коммюнике из трех фраз — приехал, встретили, уехал. И все! А вы тут размахнулись! Поставили под удар авторитет генерального секретаря!»
И не ясно было, то ли Блатов дистанцируется от нашего проекта, то ли Брежнев такими словами выразил ему свое возмущение.
Выдержав паузу, давшую мне возможность освежить чем-то враз пересохшее горло, Блатов закончил речь: «Единственное, что нас с вами может спасти, это если удастся сдвинуть югославов с их позиции. Леонид Ильич в конце нашего разговора обещал, что он не будет стоять в стороне от согласования, но ему нужна аргументация. По пунктам».
Оказалось, что в югославском руководстве по поводу проекта тоже развернулась борьба. Кое-кто решил, что КПСС политическим совместным заявлением пытается воздействовать на Югославию, сбить ее с пути неприсоединения и вновь вовлечь в социалистический лагерь.
Как много лет спустя
Начался мучительный процесс взаимного убеждения в добрых намерениях. Он проходил на четырех уровнях. На нижнем я согласовывал что-то с Милошевичем. Далее Блатов договаривался со своим партнером. Затем Катушев увещевал своего. И наконец Брежнев и Тито, окуривая друг друга табаком разных марок, снимали пункт за пунктом вопросы, вызывавшие разногласия.
Это был марафон, продолжавшийся непрерывно более суток. О нем поведано было выше, в рассказе «В папке чистые листы». Когда утром перед нашим отлетом руководители обеих партий вышли в торжественный зал, чтобы подписать итоговый документ, удалось напечатать только один абзац и проставить подписи на последнем листе, остальной текст еще перепечатывался. Зато документ, о котором было объявлено журналистам, был достаточно пространным, содержал обязательства всемерно развивать отношения между двумя партиями и странами и назывался «Заявление».
Хотя он и не превзошел тот, что был подписан Хрущевым шестнадцатью годами раньше, документ сыграл положительную роль в советско-югославском сотрудничестве. Милошевич мог быть удовлетворен: КПСС заявила, что не только не посягает, но наоборот, поддерживает самостоятельный курс Югославии. Ну и мы могли думать о достигнутых целях: югославский Союз коммунистов входил в число партнеров КПСС, ослабляя обруч наших железобетонных сподвижников. Игра стоила свеч.
Некоторые из публичных авторов сохраняют память о том, что не только они прилагали усилия к подготовке текстов. Например, когда М.С. Соломенцев презентовал мне с дарственной надписью пятисотстраничный том своих сочинений, сказал с некоторым ощущением неловкости: «Тут и твоя доля труда есть, спасибо».
Но сплошь да рядом память о причастности кого-либо к своим трудам начисто покидает публичного автора. Как рассказывал мне участник написания многочисленных выступлений секретаря ЦК КПСС Б.Н. Пономарева консультант международного отдела Б.М. Пышков, расстроил его состоявшийся между этими двумя Борисами разговор.
Секретарь ЦК, называвшийся подчиненными заглазно несколько по-свойски «Б.Н.», прочитал проект очередной статьи, подготовленный для него Пышковым, и говорит с нескрываемым расстройством: «Борис Михайлович, я на вас в обиде. Что же это получается, вы не читаете мои работы. Вот, вы подготовили проект, а я на эту тему гораздо лучше писал в другом журнале. Посмотрите-ка, как здесь хорошо сказано».
Передает Б.Н. подчиненному опубликованную статью для наглядного урока, как надо писать. Тот берет и видит, что это написанная им же предыдущая публикация. Так происходит полное отчуждение труда спичрайтера, превращающегося в подобие пишущей машинки, и присвоение труда заказчиком. Так складываются отношения по формуле «деньги — товар» в сфере интеллектуальной деятельности.
ПОМОЩНИК КАК ЧАСТЬ СОБСТВЕННОСТИ
Когда М.С. Соломенцев, Председатель Совмина Российской Федерации, предложил мне в августе 1971 года перейти из аппарата ЦК в его секретариат, то имелось в виду, что на меня лягут вопросы международных отношений и участие в подготовке его публичных выступлений.