Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– Пошёл вон, сука-рыба! [132]– Атаман проводил испепеляющим взглядом спину гудца, потом исподлобья взглянул на пленника.
– К Букалу не отпущу. Крещёному у волхва не место. С нами останешься. Не обманешь?
Род с высоты своего роста рассматривал маленького ватажника.
– Воли моей нет, и обмана не будет, - вымолвил он, содрогаясь, потому что увидел, как распадается это невзрачное тело на кровавые куски под неистовыми мечами… И изба та же, и время то же, предзакатное. А многих, стоящих около, уже нет. Не близко это, не скоро…
[132]
– Освободите новому броднику место за столом, - приказал Невзор.
– Отдыхай, веселись, Найден! Так отныне мы будем именовать тебя. Найден! Любо ли это порекло, братья?
За столом новоиспечённый бродник оказался между Фёдором Дурным и Якушей Медведчиковым.
– А где Фёдор Озяблый?
– поинтересовался Род.
– Озяблого нету в малой дружине, - пояснил бородач.
– Он мой присталой [133] . У многих из атаманова окружения есть свои присталые, с кем на охоту ходим. Вот у Якуши - Васька Лухман.
[133] ПРИСТАЛОЙ - приставший к кому-нибудь, прилепившийся.
– Отчего ты так побелел, когда я натягивал лук?
– задал ещё один вопрос Род.
– Оттого что никто из нас не может натянуть лук Якуши, - ответствовал бородач.
– Коварное было дано тебе испытание. Не выдержишь - и к ядрёной матице.
– Куда-куда?
– не понял Род.
– На матицу о двух вереях, где тебя в ежа превратят.
Юноша так ничего и не понял. Он стал наблюдать за Невзором. По левую руку атамана сидели отборные молодцы - Жядько, Клочко. А по правую - единственная женщина за столом в лёгком открытом летнике, из коего просились на волю тугие круглые груди. Она большерото смеялась, запрокидывая белую гриву волос, узкое длинное лицо с низким лбом и стальными глазами.
– Не стреляй очами в Ольду-варяжку, - остерёг Дурной, - Она - атаманова чага [134] , а он ревнив.
Род смущённо поторопился перевести взгляд на другой край стола. Там возвышалась могучая глыба мышц под тесной полотняной рубахой и водружённая на этой глыбе дремучая голова, воловьи глаза с клубнем носа виднелись из темных зарослей.
– Кто это?
– вырвалось у изумлённого юноши.
Сосед Якуша Медведчиков не по-великаньи тоненько захихикал.
[134] ЧАГА - пленница, превращенная в наложницу, жену.
– Это наш второй богатырь Могута. Допрежь моего явления в Азгут-городке самый сильный здесь человек. А теперь мне и с тобою придётся испытать плеч. Ишь как мой лук натянул!
Род несогласно помотал головой.
– Не отвертишься, - пропищал Якуша.
– Поелику Невзор тебя за стол посадил, стало быть, принял в малую дружину без испытания, чего у нас не водилось. А двум равным силачам за этим столом места нет. Завтра отведаешь моего плеча.
– Не будь съедугой, - окоротил Якушу Фёдор Дурной.
– Вон шествует испытание нашему новику, - он указал на пробирающегося прямо к атаманову месту седовласого старика в длинном емурлаке чёрного сукна.
Старик уселся между Невзором и двумя его молодцами, безропотно потеснившимися.
– Страх человек, - прошептал Дурной в самое ухо юноше.
– Валаам Веоров, бывший волхв, крещёный, а не бросивший волхвования. Каждого насквозь видит.
Атаман
– Ти-ша!
– привычно рявкнул Жядько.
В воцарившемся безмолвии глухо прозвучал голос волхва:
– Встань, выученик Букала.
Когда Род поднялся и все взоры устремились к нему, Валаам продолжил:
– Небось! Я тебе загадаю мою загадку, Слушай! Стоит рассоха, на рассохе бебень [135] , на бебене махало, на махале зевало, на зевале чихало, на чихале мочало, на мочале остров, в острову звери… Ну?
Род неожиданно рассмеялся на всю хоромину.
– А я ведь узнал тебя, хананыга [136] Конон, нынешний Валаам. Мельком видел, а узнал. За столом новгородского волхва Богомила Соловья ты вот так же любил посиживать. А загадку его украл. Не твоя она, Богомилова.
[135] БЕБЕНЬ - набитый мешок.
[136] ХАНАНЫГА - праздный шатун по угощениям.
Старик вскочил, потрясая кулаками над головой, Невзор его усадил:
– Остынь. Пусть твой обличитель отгадку скажет. Даже мне она не по уму. Потом наше будет слово.
Сызнова все воззрились на этого удивительного Найдена.
– Отгадка проста, - пожал он плечами.
– Это халява [137] , коли у него в острову - звери.
Избу огласил общий хохот. Громче всех хохотал Невзор, падая головой на плечо своей чаги. А Ольда-варяжка, единственная женщина на пиру, была мрачна, как и Валаам Веоров. Должно быть, из-за плохого знания языка она не разобралась в загадке с отгадкой.
[137] ХАЛЯВА - неопрятный, дрянной человек.
Когда веселье улеглось, бывший волхв произнёс, не спуская с Рода глаз:
– Нынче ночью сдохнешь от коркоты [138] .
Их взгляды встретились, и пестун Букала не увидел в запалых глазах старика ничего, кроме пустой злобы. Понял: перед ним лжеволхв.
– Твоя смерть пораньше, - приговорил Род и сел, хотя не был уверен в собственном приговоре. Слишком странное видение ему примерещилось: же, подвешенный вниз головой, а голова-то Валаамова, мёртвая.
[138] КОРКОТА - болезнь, сопровождаемая корчами, судорогами.
Старик вновь взъерепенился, взметнул седые космы и сухие кулаки, да атаман его опять посадил и заговорщически чем-то успокоил.
Пир продолжался. Блюдники, двигаясь вдоль стола, вытянувшегося буквой твёрдо [139] , уставляли его новыми яствами.
– Отведай окрошки севрюжьей, свежей, присола стерляжьего, сига бочешного, - настаивал Фёдор Дурной, потчуя Рода, утерявшего аппетит из-за лжеволхва.
– Завтра отведаешь моего плеча, - допекал его с другого боку Якуша.
[139] БУКВОЙ ТВЁРДО - буква "Т" в древнерусском алфавите.