Кровь фюрера

Мид Глен

— Все, что мне известно на данный момент, указано в отчете, подготовленном на прошлой неделе. Этот отчет я писал после расследования самоубийства. Старику было восемьдесят два. Отошедший от дел бизнесмен. Гражданин этой страны — уже много лет. Бывший директор многих компаний. 23-го ноября его лечащий врач из больницы «Сан-Игнасио» сказал, что жить ему осталось не более двух суток. У него был рак желудка. Открылось сильное кровотечение. Его лечащие врачи не удивились, узнав о том, что он застрелился. Он страдал от сильных болей и очень ослабел, несмотря на лучшие лекарства.

— Вы уверены, что это было самоубийство?

Санчес

кивнул. Зевнув, он прикрыл пухлой рукой рот и несколько раз зажмурился, чтобы взбодриться.

— В этом нет никаких сомнений. В момент смерти он был в комнате один, а учитывая заключение о его болезни, вряд ли кому-то нужно было торопить события. Но сейчас речь идет о другом. Я попросил одного из моих сотрудников узнать побольше об этом сеньоре — Николасе Царкине. Все важные документы в иммиграционном отделе проверят, как только отдел начнет работать, — завтра утром. Мои сотрудники также проверяют дом Царкина. Возможно, там сохранились кое-какие бумаги. Хоть что-то, что может нам помочь.

Фолькманн посмотрел на детектива.

— Вы сказали, что в кабинете, где нашли тело, был открыт сейф. А в камине было много пепла.

— Si. Но так иногда поступают люди перед тем, как покончить жизнь самоубийством. Они уничтожают личные письма и некоторые вещи. — Санчес поморщился. — В особенности, если им есть что скрывать. А в случае с Царкиным, судя по всему, именно так и было. — Санчес немного подумал и продолжил: — Когда Руди приехал в дом Царкина, он был немного взволнован. Он очень интересовался этим стариком, но пытался этого не показать. По крайней мере, я тогда так подумал. Да, и кое-что еще. Я вышел на несколько минут из кабинета, где лежало тело старика. Мы ждали, пока его заберут в морг. Когда я вернулся, Руди как раз положил телефонную трубку. Сказал, что звонили из газеты. Но я в этом не уверен. Мои детективы этим тоже занимаются. Кроме того, мы проверяем, какие звонки были сделаны из дома Царкина в последнее время.

За окном все еще было темно. Санчесу едва удавалось держать глаза открытыми, и только то, что он непрерывно курил, помогало ему не уснуть. Он должен был уйти с работы в пять вечера. Но, как это часто случается в работе полицейских, он никогда не мог заранее все планировать. Днем он позвонил жене и предупредил, что задержится, еще не зная, насколько задержится, но уже предполагая, что это произойдет.

Еще раз зажмурившись, Санчес потер глаза большим и указательным пальцами, чувствуя боль от усталости. Он попытался сконцентрироваться, еще раз обдумать запись разговора. Он искал какую-нибудь зацепку, что-нибудь, что помогло бы спланировать дальнейшие действия.

— Когда вы получите информацию об окружении Царкина? — спросил Фолькманн.

Подняв голову, Санчес пожал плечами.

— Иммиграционная служба начинает свою работу в семь утра. Тогда мы сможем проверить информацию о прошлом Царкина — когда он приехал в Парагвай и откуда. Но это может оказаться сложной задачей, на которую потребуется несколько дней. Кроме того, как только мои сотрудники освободятся, я распоряжусь допросить слуг Царкина еще раз. Может быть, они что-нибудь знают о своем покойном работодателе. Его деловые связи. Друзья. Люди, с которыми он общался.

Санчес посмотрел на часы. Было почти четыре утра. Он вспомнил фразу с кассеты, фразу, которую записала девушка.

— Мы уезжаем из Парагвая шестого.

С трудом поднявшись с

кресла, Санчес потянулся. Сигаретный дым, заполнявший кабинет, разъедал глаза, но он погасил окурок и прикурил новую сигарету.

Подойдя к окну, он открыл его еще шире, но прохладой с улицы не повеяло; темнота снаружи была тихой и влажной, а под окном виднелись вяло свисавшие пальмовые листья. Ниже по улице был виден угол пантеона с розовым куполом, сооруженный на Плаца де Герос — мрачного памятника убитым в давних битвах. Памятник был освещен, и возле него всегда стоял почетный караул. Два солдата, замершие у памятника, должно быть, очень устали. Настолько же устали, как и он сам.

Вздохнув, он снова попытался сосредоточиться, молча затягиваясь дымом и глядя на улицу. Он увидел, как невдалеке, возле гостиницы, остановилось такси, из него вышли четверо — двое мужчин средних лет и две молодые женщины. Они направились к входу в гостиницу. Мужчины были хорошо одеты, но плохо стояли на ногах, а девушки, обе в ярких вызывающих платьях и на высоких каблуках, радостно улыбались.

«Бизнесмены, — подумал Санчес. — Наверное, они возвращаются из ночного клуба. А женщины, должно быть, проститутки». Санчес почесал заросший щетиной подбородок, глядя, как отъезжает такси. После нескольких минут молчания Санчес наконец обернулся и увидел, что Фолькманн и девушка смотрят на него с удивлением.

— Какая-то проблема? — спросил Фолькманн.

Санчес медленно покачал головой.

— Нет. Скорее вопрос. В гостиницах, в которых останавливался Винтер, он всегда снимал номер из нескольких комнат. И вы спросили, зачем бы ему это делать? — Санчес помолчал. — Чтобы произвести на кого-то впечатление? На делового партнера, или, возможно, на женщину? — Санчес опять помолчал. — В таком номере ведь достаточно места для того, чтобы провести встречу, si? — Санчес вопросительно поднял брови, глядя на Фолькманна и Эрику. — Гостиница — это также подходящее место для того, чтобы снять там комнату и попытаться прослушать разговор в соседней комнате, не так ли? — Он вытащил из папки список гостиниц и устало пожал плечами. — Возможно, над этим стоит поработать. Сейчас кроме этого мне в голову ничего не приходит.

— Возможно. Но вот что это за гостиница? Асунсьон — большой город, — сонно сказал Фолькманн.

Санчес еще раз просмотрел список.

— Гостиница, в которой Винтер останавливался чаще всего. Ваша гостиница. «Эксельсиор». Скорее всего, нам следует начать с нее. А потом проверить гостиницу «Гуарани».

Администратор настоял на том, чтобы они сначала поговорили с ночным дежурным менеджером. Тот пришел через пару минут — высокий, в безукоризненном темном костюме, свежей белой рубашке и с серым шелковым галстуком. Несмотря на ранний час, он выглядел бодрым и был чисто выбрит.

Санчес показал менеджеру удостоверение и повторил свою просьбу. Тот сразу же повел их в свой кабинет, находившийся за углом, в начале коридора. Кабинет был маленьким, но не захламленным, с несколькими рядами металлических ячеек для документов, выстроившихся вдоль стен.

Менеджер предложил всем сесть и спросил у Санчеса:

— Какое число вас интересует?

— 25 ноября.

Менеджер подошел к одному из шкафов с ячейками и начал рыться в ящике. Наконец он вытащил несколько толстых пачек регистрационных документов, перетянутых эластичной лентой, и, положив их на стол, сел рядом.