Кровь и почва русской истории

Соловей Валерий Дмитриевич

Первая возможность была доведена до логического завершения призывами «забыть о нации», устранив само это слово из «языка науки и политики», и организовать «реквием по этносу»[36]. Однако обыденное и научное сознание оказывает непреодолимое сопротивление попытке доказать несуществование того, что не просто самоочевидно, но и капитально в своей самоочевидности. В этом смысле приведенная во введении мысль об этничности как явлении, проявляющемся повсюду, хотя его невозможно методологически «уловить», отражает господствующее в научной среде умонастроение.

Бесспорный кризис понимания этничности вызван не отсутствием самого исследовательского объекта, а ошибочным подходом к самой природе этнического. Как в анекдоте, ученые ищут монету там,

где светло, а не там, где она потеряна. Если все попытки обнаружить и доказать социальный характер этнического несостоятельны, то, возможно, его природа вовсе не социальная, а биологическая? Эту мысль последовательно отстаивает один из наиболее глубоких (и остроумных) критиков современной отечественной этнологии: «Человек… в своей этничности – если таковая вообще будет установлена наукой – может быть только сущностно биологичен; социологическая трактовка этноса исчерпала себя и не может считаться приемлемой». И еще: «Этнос, если он существует, есть по определению группа людей с некоторым общим биологическим признаком… только такой признак (условно говоря, этнический признак) и может передаваться от поколения к поколению генетически»[37].

В общем, как говаривал Шерлок Холмс: если все невозможное отброшено, то оставшееся и будет решением проблемы, даже если оно кажется невероятным.

Беда в том, что движение гуманитарных наук в сторону биологического понимания этничности табуировано. Культурно-идеологический контекст втискивает исследование этнической проблематики в прокрустово ложе несостоятельных социологических теорий. В противном случае ученые-гуманитарии с удивлением бы обнаружили, что убедительное и непротиворечивое решение вопроса о природе этничности уже предложено науками медико-биологическими, включая генетику человеческих популяций, и физической антропологией. Предположение о биологической природе этничности/этноса уже не только экстравагантная гипотеза, а основательно верифицированная и получающаяся все больше доказательств научная теория.

Каковы же факты? Физическая антропология и биология человека неопровержимо свидетельствуют о явных антропологических и генетических различиях между расами и этническими группами. Исследование признаков ДНК, генных маркеров, биохимических полиморфизмов, дерматоглифических комплексов, антропологических параметров и других биологических характеристик позволяет четко выделять большие и локальные (полиморфные) расы и этнические группы[38]. Хотя этнические группы/этносы генетически менее «чисты», чем расы, они поддаются надежной идентификации. Еще в 80-90-е годы прошлого века точность отнесения индивида к большой этнической общности приближалась к 90 %.

Комплексное использование методов биологической идентификации повышает их надежность и обеспечивает взаимную проверку. Уверенность в правильности идентификации этничности питается значительным совпадением результатов, полученных различными биологическими методами. Например, в исследовании этнической истории Восточной Европы высокая этнодифференцирующая способность генных маркеров была подтверждена антропологическими материалами[39]. Сами биологические методы, в частности генный анализ, отрабатывались на уже установленных этнических группах: как правило, это группы длительное время находившиеся в изоляции и/или полностью эндогамные.

Сразу следует указать, что средние различия между индивидами в пределах расы и этнической группы больше, чем между расами и этническими группами. На межрасовые различия приходится менее 10 % всего генетического разнообразия между людьми, а на межэтнические – еще меньше (крупный американский генетик Ричард Левонтин оценивал их приблизительно в половину различий между расами[40]). Много это или мало? Ответ зависит от того, о каких генах и генных комплексах идет речь.

Вот, скажем, геном человека и шимпанзе различается лишь на 1 % генов, что значительно меньше генных различий между любыми человеческими популяциями, включая расы и этнические группы. Однако

между человеком и обезьяной пролегает «дистанция огромного размера». Есть веские основания полагать, что и 5-10 % отмеченных генных отличий контролируют не всегда заметные внешне, но значительные по сути различия между расами и этническим группами, о которых еще будет сказано дальше.

Как быть, однако, с тем, что генетически «чистых» этнических групп практически не существует, что почти все они включают ту или иную примесь иноэтничных генов, а некоторые этнические группы вообще есть продукт этнического смешения? Ответ прост: в группах существует этническое ядро, сохраняющее в наиболее чистом виде генетическую конституцию и антропологический тип, и смешанная периферия. Если ядро уменьшается меньше критического размера, то этническая группа растворяется в других группах. Другими словами, она ассимилируется до стадии исчезновения, что, к примеру, произошло с очень многими угро-финскими племенами, ассимилированными русскими. От них остались только топонимы, остаточный генный след в русском геноме и некоторые антропологические признаки. 

Когда две или больше этнических групп долго варятся в одном котле (находятся в этноконтактной зоне), то они могут породить новый этнос. Потребуется немало времени, дабы он стал относительно гомогенным и устойчивым в генетическом и антропологическом отношениях, особенно если «материнские» этносы принадлежат к разным расам. Но и у «вторичного» этноса точно так же будет ядро и периферия, правда, признаки образовавших его «первичных» групп будут проявляться тем чаще и заметнее, чем больше между ними генетическая и антропологическая дистанция.

Но это все относится к группе, а как ситуация выглядит на индивидуальном уровне? Ведь многие из наших соотечественников не без гордости утверждают, что в их венах течет кровь четырех, пяти, шести и т.д. народов. Кто же они по своей этнической принадлежности?

Если понимать кровь как метафору генов, наследственности, то никакой полиэтнический гибрид (скажем, чечено-еврее-польско-русский) в результате повторяющегося множественного смешения не возникнет. Таков смысл одного из законов Менделя, изучавшихся каждым из нас еще в школьном курсе биологии. Хотя наследственные детерминанты различных этнических групп складываются в ребенке от межнационального брака в индивидуальную комбинацию, они полностью сохраняют свою дискретность, индивидуальность и расходятся при формировании репродуктивных клеток этого ребенка. То есть ребенку этого ребенка (внуку родителей разной национальности) наследственные детерминанты передаются не в комбинации, а индивидуально. Это можно представить следующим образом: смешение красной и белой красок дает розовую - ребенка от межнационального брака, но уже на следующем уровне – внук (внучка) межнационального брака - розовая краска распадается на два своих исходных компонента. Причем доминировать, определять генетическую конституцию внука будет лишь одна система наследственных детерминант. Проще говоря, если ребенка от русско-чеченского брака можно в генетическом отношении назвать русско-чеченцем, то его ребенок по своей генетической конституции уже окажется русским или чеченцем, хотя будет нести также и другие гены.

Обращаю внимание, что в данном случае речь идет о биологии, а уж кем себя определит дитя или внук межнационального брака зависит от превалирующего культурно-исторического контекста и ряда других обстоятельств. Так, в советское время жившие на Украине (а тем более в России) дети русско-украинских браков идентифицировали себя преимущественно как русских; в «незалежной Украине» значительная их часть переписалась в украинцы. Но в биологическом то смысле они нисколько не изменились.

В общем, иноэтничные примеси нивелируют друг друга. Более того, результатом межэтнических браков (особенно если это близкие этносы) может стать биологическая реверсия - восстановление изначальной генетической конституции и антропологического типа. Другими словами, плодом смешения потомства от, скажем, русско-карельского, русско-украинского, русско-польского и русско-чувашского браков станет не «неведома зверушка», а чистокровный русский человек.