Кровавая схватка

Прайор Линдси Дж.

И в те моменты она любила свою сестру. Любила её молчаливую силу. Сестра, которую она высмеивала и на которую обижалась, которую называла слабой, мягкотелой и ничтожеством, стала её героиней.

Но героиня — это то, чем Лейла никогда не должна была быть. Этого бы не было, если бы не она. То, что случилось с их матерью, было связано с ней — с Софией. Их мать никогда бы не оказалась в центре города в ту ночь, если бы София не стала катализатором.

И она наказывала бы себя на каждом шагу, если это было необходимо, потому что ничто никогда,

никогда не заставило бы её чувствовать себя лучше.

В то время ей сказали, что это был неприятный несчастный случай. Всего несколько лет назад она просмотрела прессу и узнала, что на самом деле их мать убил вампир, несмотря на то, что её всегда заверяли, что Мидтаун — безопасное место.

Власти солгали.

Так же, как члены королевской семьи вампиров, которым было позволено жить в Мидтауне, были такими же лжецами, утверждая, что они не причиняют вреда людям. Потому что один из них убил её мать. За их щитом обмана и респектабельности один из них убил Клэр Маккей.

И власти скрыли это, опасаясь, что недостатки в их драгоценной системе будут раскрыты.

Она ударила рукой по кафельной стене.

И теперь у неё наконец, наконец-то появился шанс что-то с этим сделать — принять мощную кровь, текущую в её венах, чтобы отомстить, а отомстить ей очень нужно было. Но вместо этого она оказалась в ловушке. Хуже того, она лишилась любого шанса выбраться отсюда. Всё из-за её глупой гордости, из-за глупой импульсивности, которая изначально разрушила её семью.

Она прислонилась лбом к плитке, позволяя воде стекать по ней, пока выплакивала всё до последней слезинки.

Ей нужно было быть умной, как её сестра, а не надирать задницы при каждой возможности.

Она ничего не получит от Джаска за то короткое время, что планировала тут пробыть, если будет продолжать чинить ему препятствия. Но она ничего не могла с собой поделать. Что-то в нём задело слишком глубоко. Что-то такое, от чего у неё волосы вставали дыбом просто в его присутствии. Было ли дело в его репутации, самой природе того, кем он был, или в том факте, что он был настолько совершенен, что был недосягаем, заставляя её чувствовать к нему то, что она чувствовала.

Что-то в том, что она была рядом с ним, заставляло её вести себя глупо — как школьница, раздражённо пинающая стул парня, который ей нравился. Но ей нужно было обуздать это. Причём быстро. Вопрос был не о ней. Речь шла об Альянсе. Её сёстрах.

Она найдёт Рони и Самсона. И если они действительно знают об Альянсе, она скажет им, что они обязаны вытащить её отсюда, или она раскроет их маленький грязный секрет.

А потом, когда её побег будет организован, она без колебаний расправится с Джаском… где-нибудь в уединении, где его последние мгновения будут протекать достаточно медленно, чтобы он понял, что, в конце концов, она одержала верх.

Когда она закончила принимать душ, когда высохли все слёзы, она ровно выдохнула. Она выключила воду и откинула волосы с глаз. Отдёрнув занавеску в душе, она

схватила полотенце, которое ранее бросила на пол, и обернула его вокруг себя.

Она посмотрела на себя в зеркало. Её глаза были налиты кровью, кожа под ними припухла от усталости и слёз. Она ненавидела себя без макияжа — пряталась за ним с тринадцати лет. Сейчас разоблачение казалось более неприятным, чем когда-либо. Это был идеальный повод нанести чёрную тушь и тёмные тени для век — ещё одна вещь, которую Лейла всегда ненавидела.

Но опять же, Лейла была фарфоровой куклой, как и их младшая сестра Алиша, прямо из мечты каждого подростка. А она не была ни той, ни другой.

Она открыла кран с холодной водой и плеснула воды в глаза. Любой признак огорчения не принесёт ей ничего хорошего. Если бы Джаск действительно планировал использовать её против Кейна, он бы знал, что для этого ему нужна опытная серрин. И умелая — если быть более точным. Возможно, она была серрин всего несколько часов, но, чёрт возьми, она потратила достаточно времени на их изучение, чтобы знать, как они действуют. В её стремлении однажды разыскать одну из них и умолять присоединиться к их миссии, то, чего она не узнала о серрин, не стоило знать.

За исключением того, что её сестра была одной из них.

Она высушила волосы полотенцем, распутывая пальцами узелки и замечая, насколько сильно проступили её от природы более светлые корни, насколько выцвела краска. Она была в полном беспорядке — внутри и снаружи. Никакое количество крови серрин, текущей в её венах, не изменит ситуацию, если она быстро не возьмёт себя в руки.

Она потёрла тыльной стороной ладони под носом, лёгким движением головы расправила плечи и выпрямила спину.

Она отодвинула занавеску в спальню, и в животе у неё всё перевернулось.

Джаск стоял у шкафов, стягивая мокрую рубашку с рук. Солнечный свет украшал его слегка загорелую кожу янтарным оттенком, контраст теней определял каждый мускул на его скульптурном торсе и напряжённых бицепсах. Она взглянула на доминирующую татуировку на внутренней стороне его плеча — знак его клана ликанов. Она никогда раньше не подходила достаточно близко, чтобы увидеть её, но слышала, что они есть у всех — только для того, чтобы её выжгли, если они когда-нибудь предадут свою стаю, и будут изгнанными выживать в Блэкторне в одиночестве.

И это было именно то, что она имела против Рони и Самсона, если они не пойдут на сотрудничество, — та самая причина, по которой они не хотели быть разоблачёнными как лжецы перед своим лидером.

Она прижала к груди узел с полотенцем и посмотрела на сиденье у окна, пытаясь определить источник аппетитного аромата. Он принёс с собой поднос с завтраком.

— Тебе это может понадобиться, — сказал он.

Она оглянулась, чтобы взять протянутую футболку. Не встречаясь с ним взглядом, она направилась обратно в ванную — идеальный предлог, чтобы позволить себе подольше скрывать следы своих слёз.