Кровавые розы
Шрифт:
— Тебе очень не нравится тот факт, что я могла убить его, не так ли, Калеб? — спросила она, не в силах не поддразнить его за то, что он осмелился попытаться установить над ней такой контроль. — Что я предпочла этого не делать. Трудно оправдать то, что ты планируешь сделать со мной, когда я снова и снова доказываю, что ты неправ, не так ли? Я думаю, что там на самом деле есть совесть. Может быть, глубоко похороненная, но всё равно она там.
— И снова и снова я буду доказывать, что ты ошибаешься, Лейла.
— Так докажи мне, что я ошибаюсь сейчас.
Его зеленые
— За последние пару дней твоя жизнестойкость улучшилась.
— Моя жизнестойкость всегда была присуща мне. Просто у меня больше нет причин это скрывать. Что бы я ни сделала или ни сказала, для тебя это не будет иметь никакого значения. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Ты всегда будешь видеть только то, что хочешь видеть. Точно так же, как ты будешь делать всё, что захочешь. Пусти мне кровь, Калеб, если тебе от этого станет легче.
— Дело не в том, чтобы заставить тебя истекать кровью, Лейла. Мне просто нравится твой вкус, — сказал он, нежно проводя стеклом по её коже. — Нравится смотреть как у тебя перехватывает дыхание, — сказал он, и его глаза мрачно блеснули.
Прежде чем первая капелька крови успела упасть на стол, он поднёс её руку к своему рту, приоткрыл губы и сделал медленный и уверенный глоток, не сводя с неё глаз.
И, несмотря на то, что она боролась с этим, инстинктивно у неё перехватило дыхание. Она была загипнотизирована его зелёными глазами, которые почти поглотили её душу так же легко, как он поглотил её кровь. Тепло разлилось внизу её живота, пока она смотрела, как он беззастенчиво поглощает её, как его прохладные, мягкие губы удаляют все следы крови.
— Такие милые пустяки, — съязвила она.
Он слизнул её кровь со своих губ.
— Я возьму тебя на ложе из роз, если ты этого хочешь.
— С необрезанными шипами? Готов истекать кровью вместе со мной, так?
— Может быть, капельку-другую.
Она пристально посмотрела в его глаза, которые пронзили её своим пристальным взглядом. И она будет бороться с ним изо всех сил, которые у неё ещё остались. Она не могла спасти себя, возможно, она не сможет спасти своих сестёр, но так или иначе образом она остановит это. И он был прав насчёт её бегства — этого не произойдёт, пока она не остановится и не повернётся лицом к тому, что слишком долго пугало её.
Такова была её судьба. И там, в этой тусклой, пустой комнате, у неё, наконец, не было другого выбора, кроме как признать это.
— Тогда пусть будут розы, — сказала она.
— Боль в сочетании с наслаждением, — ответил он.
— Именно так, как тебе нравится, верно?
Его улыбка была мимолетной.
— К тому времени, как я закончу, тебе будет всё равно, что с тобой происходит.
— К тому времени, как я закончу, ты даже не поймёшь, что тебя сразило.
Он улыбнулся, снова опустил её руку и отпустил запястье. Его внимание отвлекло то, как вдалеке послышался звук поднимающихся ставней, от которого
— Сумерки, — сказал он, оглядываясь на неё. — Как раз вовремя.
ГЛАВА 24
Лейла не знала, чего она ожидала, но только не того, что её отведут обратно наверх и уж точно не в библиотеку. По пути она с опаской взглянула на разбитую дверь, что прекрасно иллюстрировало, в каком настроении выходил из неё Калеб.
Она последовала за ним к дальней стене книжных шкафов за столом.
Когда он снял несколько книг с одной из полок, и открылась потайная комната, волна паники пронзила её грудь.
Это было всего лишь небольшое помещение — книги и документы громоздились на полках от пола до потолка. Однако её внимание привлекла дверь слева — дверь, которую Калеб быстро открыл, чтобы показать непроглядную пустоту за ней.
— Куда ты меня ведёшь? — спросила она.
— Наружу.
— Через эту дверь?
— Полагаю, что за нами всё ещё наблюдают.
— И что потом?
— Я хочу тебя кое с кем познакомить.
— Почему мне не нравится, как это звучит?
— Ты поймёшь. Доверься мне. Может быть, больше, чем тебе хотелось бы признать.
Её сердце бешено колотилось. В её голову закралась мысль — Софи. Она не осмеливалась произнести её имя вслух, причем не в последнюю очередь из страха быть разочарованной. Она настороженно наблюдала за ним, когда он ступил на то, что её настроенное зрение могло различить как верхнюю площадку лестницы.
Он опёрся руками о дверной косяк.
— Тебя нужно затаскивать?
Осознания того, что это не пустая угроза, было достаточно, чтобы заставить её переступить порог.
Она спустилась по тёмным, промозглым и холодным ступеням. Длинный коридор у подножия которых сохранял те же непривлекательные атрибуты. Неоновые огни вспыхивали сквозь щели в заколоченных окнах, тянувшихся по всей длине коридора.
Лейла с тревогой взглянула на тяжёлые двери, мимо которых они проходили слева.
— Что это за место?
— Камеры хранения и архивы тех времен, когда это была библиотека.
— Для чего ты их используешь сейчас?
Он взглянул на неё, и намек на ухмылку ничуть её не успокоил.
— Забудь об этом, — сказала она. — Я не хочу этого знать.
Пройдя несколько поворотов по дальнейшим коридорам и заброшенным комнатам, Калеб набрал код на раздвижных дверях.
Ночной воздух наполнил затхлую комнату, когда Калеб потянул на себя дверь.
Она последовала за ним в переулок.
Переулок был воплощением того, что она узнала о Блэкторне — мрачный, безрадостный, заброшенный и изобилующий угрозами.
Районы Блэкторна были как в тумане, когда её везли по ним прошлой ночью, но теперь, когда она вышла с ним на главную улицу, когда он вёл её сквозь толпу, шум и яркие огни, ничто не могло скрыть запущенности, убожества, неприятных ощущений.
Уровень шума отдавался в её барабанных перепонках — музыка доносилась из баров, из открытых окон наверху, смех и издёвки раздавались в промежутках между криками.