Кружевница из ковена Будриоли

Лерн Анна

– Поговорю с братьями нашими меньшими, - молодой человек подмигнул нам. – К вечеру проказника-графа в имении уже не будет.

Глава 47

Сразу после посещения склепа мы вернулись в дом, а Алексей отправился на конюшню. Ему почему-то казалось, что лошади знают в имении больше всех. Так и вышло. Молодой человек вернулся с интересной информацией. Оказывается, Сидор прятал в конюшне какой-то сверток.

Алексей нашел его и принес нам.

– Что если это совершенно не то, что мы ищем? – забеспокоилась Надя. – Может, человек прятал свои личные вещи, а не ворованные. Тем более слуга так переживал, встречая нас… Сетовал на происходящее в имении.

– Тогда мы вернем сверток на место, и Сидор ничего не узнает, - ответила я, разворачивая темную плотную тряпицу. – О-о-о… Ты зря беспокоилась, Надя. Он действительно вор.

Перед нами тускло поблескивали золотые украшения с драгоценными камнями. Мое внимание сразу привлек перстень-печатка с гербом Милютиных.

– Нужно поговорить с Сидором до того, как о воровстве узнает Елена Андреевна, - я с интересом рассматривала кольцо. – Насколько я поняла, Сидор служит в имении уже много лет. Но почему он решился на воровство именно сейчас?

– Я поищу его, - сказал Алексей, направляясь к двери. – Ты права, слуга должен объясниться.

Примерно через пятнадцать минут в коридоре послышались шаги. В комнату вошел растерянный и немного испуганный Сидор. Алексей закрыл дверь, после чего оперся на неё спиной.

– Вы желали меня видеть, барышня? – мужчина поклонился. – Чем я могу вам помочь?

– Это твое? – я отошла от стола, на котором лежали украшения.

Мужчина испугался еще сильнее. Он побледнел, затрясся и прошептал:

– Не знаю я, что это такое! Не знаю!

– Вот только кое-кто видел, как ты этот сверток в конюшне прятал, - спокойно сказала я. – Не хочешь говорить? Что ж… Придется Елене Александровне все рассказать.

– Нет! Прошу вас, барышня! Не рассказывайте хозяйке! – вдруг взмолился Сидор, падая на колени. – Я все верну на место! Все, что взял!

– Зачем ты вообще в склеп полез? – грозно поинтересовалась я. – Разве не знаешь, что у покойников воровать нельзя?!

– Обидно мне стало! – обиженно воскликнул слуга. – Жена моя всю жизнь на Милютиных, как и я, батрачила! А как ослепла, никому стала не нужна! Сколько раз я пытался барыню о помощи попросить, так она меня и слушать не хочет! Одному мне тяжело! Сам старый уже! А ведь граф покойный отец мне!

– Как отец? – в один голос охнули мы.

– Как, как… знамо как! – фыркнул Сидор. – Кто у дворовых девок спрашивает согласия? Вот так-то! Барин как увидел ее, молодую да пригожую, так сразу в койку и поволок! Как понесла матушка моя, ее быстренько замуж отдали за конюха Гаврилу. Вот я и решил, что отец мой хоть после смерти, да должен за всю мою судьбину горькую рассчитаться! Я бы кое-что продал, да супружнице своей кафтан теплый справил. Платок да юбку зимнюю…

Я слушала его,

и у меня сердце кровью обливалось. Все это только для того, чтобы хоть как-то улучшить жизнь слепой жене. Сидор даже не представляет, какова на самом деле стоимость этих украшений… Он бы вряд ли смог их продать. Его бы или ограбили, или бросили в тюрьму на время разбирательств, откуда у крепостного такие богатства. Бедный мужик.

– Верни их на место. Мы ничего не скажем Елене Федоровне, - пообещала я. – А твоей жене поможем.

Он поднял на меня изумленный взгляд. В нем стояли слезы.

– Барышня, я… я… век вам благодарен буду… Пусть Господь благословит вас!

– Иди и постарайся сделать так, чтобы никто тебя не видел. Хорошо? – я сама еле сдерживала слезы. Кто, как не я мог понять этого несчастного старика. Воровать, чтобы помочь близкому человеку… То же самое сделала я, чтобы помочь больной бабушке, за что и загремела на семь лет. После обеда Сидор сообщил мне, что вернул украшения на место. Значит, граф Павел Борисович Милютин должен был успокоиться. Матушка Владимира не спустилась даже к ужину. Надя сделала ей отвар от мигрени. Пока все было тихо, но я особо не доверяла этому подозрительному спокойствию. Да и Орель вел себя слишком подозрительно. Он прижимал уши, тихо рычал, словно видел что-то неподвластное нашему зрению.

Ровно в полночь я проснулась от женского визга и устало застонала. Господи… да когда же это закончится?

В этот раз Павел Борисович появился в комнате прислуги на женской половине собственной персоной. Причем без порток.

Девки и бабы сбились в кучку в холле под лестницей и наотрез отказывались возвращаться в комнату.

– В баню спать пойдем! – заявила Пронька, которой прошлой ночью граф сорочку на голову натянул. – Может, туда не доберется, развратник старый? Помер, а все за свое!

– Не шумите! – прикрикнула я на них. – Заночуете сегодня в бане, а завтра уже в доме спокойно будет!

Бабы с недоверием зацокали языками, но возражать барышне не имели права. Поэтому молча взяли тулупы и ушли на черный двор.

– Неужели не вернул Сидор украшения? – задумчиво произнесла Надя. – А слезы лил как правдоподобно!

– Нет… не думаю, что он так поступил, - я зло прищурилась, прочитав в глазах Ореля, сидящего рядом, нечто такое... – А ну-ка пойдем, поговорим кое с кем.

– Опять графа вызывать будем? – хмыкнул Алексей. – Говорил я тебе, что сразу нужно было отправлять призрака в небытие. А ты жалеешь каждого… Он ведь с каждым днем все сильнее становится. Теперь, чтобы сладить с Милютиным, постараться нужно.

Я посмотрела на Ореля, который насмешливо щурил глаза.

– А мы и не будем стараться.

На улице шел дождь, дул холодный порывистый ветер, а мы, закутавшись в плащи, шли к склепу. Кот сидел у меня на руках, уютно устроившись под плотной тканью. В первый раз за все время я поняла его без слов. Словно мы были одним целым.