Кухарка
Шрифт:
— Надо у мамы спросить. — Жаль, что он не мог приехать прямо к рассвету и один. — Ты у тёти гостишь? — она задала вопрос очень осторожно: если спросить про каникулы, может зайти разговор об учёбе, а ей вдруг расхотелось говорить, что она ещё школьница.
— Нет. У отцовских друзей здесь свой дом. Он говорит, что не хочет слишком сильно докучать ей.
— Понятно…
— Но на самом деле, он просто боится, что она достанет его своими примочками.
— Примочками?
— Ну, типа, когда
— Ого! А он волочиться?
— Ещё как! Он красивых женщин обожает.
— А как же твоя мама?
— Ну, она не против…
Леська удивлённо посмотрела на него. Что значил этот ответ и нарочито скучающий тон?
— Так ты с родителями приехал?
— С отцом. Ну, так заеду завтра?
— Во сколько?
— Часа в три.
— Ок, если мама позволит (в этом она была абсолютно уверена) до восьми я буду свободна.
— А в восемь что?
— В восемь мне надо будет поливать огород и сад.
— Я мог бы тебе помочь.
Картина того, как он носит воду из бочки, а она зачерпывает из ведра и льёт в землю, поразила Леську в самое сердце. Она всегда мечтала, что с мужем, который у неё рано или поздно будет, они именно так и будут делать: работать вместе. Он чинит сарай, а она печёт хлебы. Он ремонтирует машину, а она полет грядки, он прикручивает карниз, а она гладит его рубашки.
Конечно, сложно Фёдора представить за починкой сарая или с грязными до локтей руками, поэтому она сказала:
— Не надо.
— Почему?
— Ну, это не работа для городского парня.
— А ты разве не городская девушка?
— Городская, но я живу в частном доме. Мне это привычно. Ой, посмотри, — Леську привлекло необычное зрелище, — что здесь случилось? Целая колонна машин — и все с аварийками.
— На гонки, думаю, едут, — Фёдора как будто происходящее не заинтересовало.
— На гонки?
— Да, — спокойно сказал он, — ты разве никогда не участвовала?
— Нет.
— Хочешь посмотреть?
— Да!
Фёдор включил аварийный сигнал и встроился в поток, мигающий поворотниками. Впереди них ехал жёлтый джип, буквы номера которого складывались в “лол”.
— И что надо будет делать? — поинтересовалась Леська.
— Ты всё увидишь, — Фёдор достал телефон, набрал кому-то, прислонил к уху: “Слушай, здесь гонки. Да. Да. Не думаю. Кажется, это в районе новой эстакады. Не уверен. Я открою тебе доступ к своей геопозиции. О'кей. Если что — звони”.
— Ребята приедут? — уточнила Леська.
— Да. Витёк не может пропустить такое. Он меня убьёт, если узнает, что мы попали, а ему не сообщили.
— Твои друзья тоже из Москвы?
— Нет. Антон и Сергей местные, а Витька гостит здесь у бабушки. Он, как и Леха, из Краснодара.
— Лёша тоже приедет?
— Скорее всего, да.
Она застонала. Фёдор хохотнул.
— Не смешно, — нахмурилась Леська.
— Ты очень красивая девушка. Неудивительно, что ты ему понравилась.
“А ты? Тебе я понравилась?” — хотела спросить Леська, но не спросила. Это было бы слишком смелым. А так хотелось услышать “да”, убедиться, что всё происходящее ей не чудится. Вместо этого она спросила:
— Ты каждое лето приезжаешь?
— Да.
— С родителями? — уточнила Леська.
— Обычно с сестрой.
— У тебя есть сестра?
— Да.
— Сколько ей лет?
— Двадцать два. Она сейчас в свадебном путешествии, поехали с мужем в Вену.
— Ого! Здорово! А ваша мама?
— Что мама?
— Она ведь не здесь сейчас?
— Она с нами не живёт вообще, она в Америке.
— Понятно, — Леська немного прикусила нижнюю губу, — работает?
— Не только. Она там постоянно живёт.
— Правда? Почему?
— Ну, так получилось. Сначала она уехала делать карьеру, потом посчитала, что ей будет выгодно развестись с отцом, потом нашла другого мужчину. Или в обратном порядке, точно не знаю. Но в итоге она больше десяти лет живёт в Америке.
— Вы не общаетесь? — наверное, это не её дело, но…
— Редко, — брови Фёдора сошлись над переносицей, — раньше звонки были слишком дорогими, а теперь уже нет такой необходимости.
— У неё родились другие дети?
— Нет, — он выставил лоб вперёд, как будто собирался таранить им невидимое препятствие, — думаю, дети для неё помеха.
Они немного помолчали.
— А у меня нет отца, — Зачем она это сказала? Откровенность в ответ на откровенность? Леська смутилась и снова высунулась в окно. Она не хотела, чтобы Фёдор задавал вопросы или жалел её.
Они двигались не слишком быстро. Леська всё-таки запуталась, перестала понимать, в каком направлении они едут. Справа проплывали тёмные переулки, серые деревья, столбы.
— Они в разводе? — наконец, спросил он.
— Нет, — она качнула головой, — мои родители никогда не были женаты.
— Но ты знаешь, кто он? Ты его видела?
— Да, видела. Хотя и не знаю, кто он.
— В каком смысле?
— В каком смысле? — эхом повторила Леська. — Если разобраться, у меня есть только одно воспоминание о нём: когда я просила его остаться. Знала, что он хочет уйти, и умоляла не бросать нас… меня... Сейчас я даже не уверена, что это воспоминание, а не сон, который мне приснился, когда я была маленькой, — она постаралась придать голосу беззаботности. — Мне было два, когда он перестал жить с нами.