Кухарка
Шрифт:
Бросив на Алексея многозначительный взгляд, она ушла танцевать. Несмотря на всю привычность коварных планов, ей нужно было время. Нужно было пространство. Полностью отдавшись музыке, затерялась в толпе. Вздохнуть. Отстраниться. Набраться сил перед очередной отвратительной сценой. Забыть о губах, пленивших её навсегда. О возможностях, которых у неё никогда не будет, о встрече, которую она будет хранить в сердце вечно, о человеке, который защищён от неё и её матери. Собраться. Вбить в свою пустую башку, что Фёдор не появится здесь сегодня. Вбить, что у неё нет с ним шансов. Вбить, что он любит
Музыка сменилась на медленную. Она потанцевала с Сергеем, вынырнувшим откуда-то снизу. Потом с Антоном — в дополнение к сногсшибательной внешности, он отлично двигался. Если бы не каблуки — она бы ни за что не вернулась за столик. Вернувшись, почти упала в объятия Лёши. Незаметно положила руку на крепкое мужское бедро и сделала большой глоток воды.
Леська никогда не пила алкоголь. Это могло сильно повредить делу. Мать об этом ей миллион раз говорила. Иногда, конечно, хотелось наплевать на всё, пойти наперекор материнским предостережениям, испортить всё и вся, но почему-то Леська до сих пор этого не сделала. Боялась переступить черту? Боялась стать похожей на тех одутловатых дур, которые доказывали с экрана телевизора, что были изнасилованы? Леська и сама до конца не понимала.
— Пойдём, — Алексей поднялся.
— Куда? — спросила Леська, но он уже пробирался сквозь толпу. Ей ничего не оставалось, как пожав плечами, бежать за ним. От танцевальной площадки обернулась, чтобы пожать плечами, мол “Не знаю, куда его понесло”, и врезалась во что-то твёрдое. Леська вскрикнула, когда чьи-то руки схватили её за плечи. Подняв глаза, она увидела, что столкнулась с Алексеем.
“Что ты вытворяешь?” — хотела спросить она, но он закрыл её рот своей огромной ладонью. Леськины зрачки расширились. Нет, она не боялась его, но опасалась некоторого магнетического влияния, которое её напускная сексуальность произвела на него. Матерь богов, какой он плечистый! Почему же совсем не действует на неё?
Не отрываясь, Алексей упивался её лицом. Его дыхание участилось. Вокруг, в бешеном ритме, двигалось множество тел. Никому не было до них дела, абсолютно никому. С каждым ударом и вспышкой света силуэты и тени приобретали новые очертания. Ладони взлетали вверх, кружились головы, сверкали возбуждённые потные лица.
Сильная рука обвилась вокруг Леськиной талии, и он резко развернул её спиной. Стальные пальцы легли на бедра. Волна страха прокатилась по телу Леськи, вызывая опасение, как вызывает нехорошее предчувствие тревожная музыка в ужастике. Она вспомнила, как впервые встретила его на лестнице музыкальной школы всего пару дней назад.
Во рту пересохло, а сглотнуть не получалось.
— Боишься? — спросил он, обдав горячим дыханием её шею.
Да, она боялась, но не хотела, чтобы он знал об этом. Он не должен думать о ней, как о маленькой несмышлёной девочке.
Леська закрыла глаза, выгнула спину и ступила к нему, прижавшись всем телом. У Лёши вырвался судорожный вздох, в ответ на который по коже Леськи прокатились волны отвращения. Она казалась себе деревянной. Он сжал её, заставляя медленно двигаться вопреки звучащим нотам.
Она чувствовала его большие ладони, его мощную грудную клетку, настолько горячую, что казалось: между ними нет
Алексей медленно поднял руки и опустил ей на живот, поглаживая большими пальцами через ткань. Внутри у Леськи сжался тугой узел отчаяния. Дрожа от негодования, почти бессознательно она положила свои ладони сверху, чтобы убрать липкие щупальца от себя.
— Тебе не о чем волноваться — я не собираюсь набрасываться на тебя, — прохрипел парень.
— Я не боюсь тебя! — со злостью выпалила Леська.
— В чём тогда проблема? — поддел он: — боишься себя?
“Не такой уж ты неотразимый!” — хотелось крикнуть ей, но она опасалась жалить его. Кто знает, что ещё придёт ему в голову? Не хватало ещё, чтобы он всерьёз принялся охотиться за ней.
Музыка поменялась, Леська воспользовалась этим, чтобы вырваться. Кажется, между ними произошло достаточно, чтобы ей не терпеть его больше. Можно уходить. Снять туфли за углом клуба и бежать домой по тёмным мостовым. Завтра это будет выглядеть так, словно она испугалась.
Вдруг её взгляд наткнулся на лицо Фёдора.
Сердце гулко ухнуло в груди.
Он наблюдал за ними.
Как давно он появился? Что видел?
Впрочем, какая разница? Ей надо было уходить отсюда.
Но стоило ей дёрнуться, Алексей схватил руку.
— Куда ты?
— Устала, мне надо сесть.
— К нему идёшь?
— Говорю же: ноги устали, — взвилась Леська.
— Я на руках тебя понесу, пойдём подышим, — не отставал Лёша.
Ух ты какой смелый! А если она не откажется?
— Давай! — воскликнула Леська.
В ту же секунду Алексей легко подхватил её и прижал к широкой груди. Леська охнула. Она и не думала, что он исполнит угрозу.
— Лёша, оставь меня. Я пошутила!
Краем глаза увидела, как Фёдор резко поднялся из-за стола, и это движение сделало её день. Пусть он встречался с другой девушкой, пусть оттолкнул её, но его сердце — хоть маленькая его частичка — принадлежало ей! Беспокоилось о ней!
Алексей же направлялся широкими шагами к выходу. Он держал её, сжимая огромными руками и с лёгкостью преодолевая ступеньки, пороги, выходы. Её никто никогда не носил на руках. Надо сказать она не чувствовала ни капли радости, скорее смущение. Не у этого парня в объятиях она мечтала оказаться.
— Лёшка, поставь меня, прошу! — взмолилась Леська, как только они оказались на улице.
10
Режь меня заживо, вешай петлю на шею,
Утопи меня в ванной или сожги, я не стану мешать.