Кухарка
Шрифт:
Она оттолкнула Алексея и встретилась с Фёдором глазами.
— Это правда?
— Про девушку? — было что-то грешное в его улыбке, словно он извинялся перед ней в том, что несвободен, — да.
— Ты, — Алексей снова принялся надвигаться на Фёдора, но Леська не позволила.
— Прекрати! — закричала она. — Хватит меня защищать! Я не маленькая! — она развернулась и пошла к берегу. Слёз не было. Он ведь не принадлежал ей. Не был её парнем. Он всего лишь понравился ей с первого взгляда, вызвал симпатию. Он не был сексуальным мачо. Что с того, что в его присутствии Леська вся дрожала
Всё к лучшему. Ей не надо защищать его от себя. Он уже защищён. Защищён отношениями. Защищён...
Дома она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Матовая кожа ровно светилась в слабых лампах, висящих на стене. Руки у Леськи немного дрожали. Дрожала она вся.
“Успокойся! — велела она себе. — Ты ведь не влюбилась в этого парня? У него есть девушка, а ты не из тех, кто строит свои отношения с чужими парнями. Не думай о нём! Всё нормально!”
Но воспоминания подбрасывали картины их поцелуя, его борьбы с собой, крепких рук, прижавших её изо всех сил, ласковых, едва различимых касаний. А разум всё искал и искал лазейки, чтобы позволить ей быть с Фёдором. Он мог бросить свою девушку. Девушка могла бросить его (это вряд ли). Она, Леська, могла наплевать на всё. Могла просто насладиться этим летом, а там хоть трава не расти. Они могли…
Что они могли?
Ничего.
Она не находила ни одного по настоящему реального способа преодолеть такое препятствие, как уже построенные отношения.
Смогла бы она завязать роман с парнем, который уже встречается с кем-то? Она бы смогла. Она делала это не раз. Только пусть этим парнем был бы не Фёдор.
Каждая секунда дня и вечера были потрачены на то, чтобы заставить себя не думать о нём, его глазах, губах — его существовании.
Открывая дверь позднему гостю, она заставила себя не ждать, что им будет Фёдор, но сердце замерло вопреки всякой логике и доводам, построенным разумом.
У калитки топтался Алексей. Разрушитель её розовых грёз. Парень, который оставил её для себя. Человек, которого она меньше всего хотела видеть. Тип, «чертовская сексуальность» которого на неё совершенно не действовала. Вот уж кого-кого, а его она с удовольствием скормила бы своей матери! Ненавидела она таких индивидов: ну прямо-таки павлин раздутый! Только хохолка на башке не хватает!
— В “Саваж”пойдёшь, детка?
Леська хотела крикнуть ему, что она не “детка”, и захлопнуть дверь перед носом, но злость взяла верх. Сегодня ночью она убъёт двух зайцев: поставит на место этого петуха и в очередной раз угодит своей мамочке!
— Конечно, — она улыбнулась гостю самой что ни на есть тёплой улыбкой, которую только смогла выдавить.
Леська надела самую короткую юбку, которая имелась в её гардеробе, лифчик с самым большим пуш-ап, выбрала самые высокие шпильки и самую кровавую помаду. Оставила матери записку с единственным словом: “Завтра” и вышла из дома.
9
Кровь по кости течёт, но я молчок.
Я алкоголик
Поломанные. “Та сторона”
Если вчера Алексей присвистнул, увидев её, то сегодня ему пришлось подбирать челюсть с земли, а потом подтирать слюни. Они воспользовались такси и вскоре сели за столик, который уже занимали Антон, Сергей и парень с девушкой, которых она видела сегодня, но имён не успела запомнить.
Алексей придвинулся к Леське ближе и закинул руку ей на плечо.
— Олеся, — с пренебрежением окинув Леськиного кавалера взглядом, лелейно пропел Антон, — этот тип со вставными зубами тебе не пара. Ты знаешь, что я умею играть на гитаре? — он поиграл бровями и придвинулся к Леське с другой стороны. Разве не этого она добивалась?
— Нет, — кокетливо протянула Леся, без страха глядя в голубые глаза. “Вызови ревность” — непреложное правило жёсткого флирта. Ах, почему у такого красавчика как Антон нет девушки, а у Фёдора (не отличающегося глянцевой внешностью) есть?
— Хочешь сегодня тебе поиграю? — он бросил взгляд в вырез её кофточки.
Да, потому что все эти красавчики — Лёша, Антон — совершенные пустозвоны, а такие как Фёдор, Виктор — сокровища.
— Закатай губу, придурок! — Алексей демонстративно взял её руку, и Леська не забрала её.
— У-у-у! — Антон откинулся на спинку дивана, — значит мне ничего не светит? Олеся, ты понимаешь, что сейчас разбила мне сердце?
— Неужели? — подняла она брови.
— Ну, да. Разве я не имею право побороться за место в твоей жизни?
— Ты можешь побороться только за место в маршрутке, придурок! — снова вмешался Алексей, и они прыснули.
Дальше последовала “жёсткая” перепалка. Леська от души надеялась, что это шутка, потому что не верила, что слова “педерас” и “гуманоид” могут отражать отношения в этой милой компании. Они без остановки смеялись наверное целый час, пока у Леськи не заболел живот, и пока не пришла пора кому-то сходить покурить, кому-то за напитками, а кому-то и ещё куда.
Они остались с Алексеем вдвоём, и она начала своё чёрное дело: положила голову ему на плечо, провела кончиками пальцев по бедру, вздохнула, отстранилась, едва заметно провела языком по нижней губе. Наклонилась к трубочке с напитком, не отрывая от молодого человека взгляда, и сделала аккуратный глоток. Его кадык дёрнулся, но за столик уже плюхнулся Сергей, подошли Виктор с Марьяшей. Леське пришлось приостановить “спектакль”, но она видела, как Алексей ёрзает, как нервно реагирует на шутки, вопросы — да и вообще на присутствие своих друзей.
Через час он будет есть с её руки, ещё через один — не сможет сдерживать себя. Сын уважаемого человека, профессора. Станет приставать к ней, несовершеннолетней. Даже если это произойдёт не у калитки её дома, у матери не получится сделать фото, вокруг полно людей, которые смогут подтвердить, как он грязно вёл себя по отношению к ней, Леське. И в зависимости от того, насколько это будет грязно, а также от того, насколько профессор дорожит репутацией хорошего отца, определится размер возмещения, которое Леська и её мать получат.