Кухарка
Шрифт:
Потрясённая, Леська отвернулась, ища разгадку непонятной перемене. Разве они не нашли тоненькую тропинку друг к другу? Разве не подмигнул он ей, когда уходил из кухни с Александрой? Чем она обидела его? Может быть, что-то сказала Наталья? И почему, Господи Боже, в груди разгорелась такая боль?
Голова у Леськи шла кругом. Она никак не могла сосредоточиться. Не радовало даже, что с детьми обошлось. Леська зря волновалась. Старший мальчик и вправду ел взрослую еду. Он абсолютно ровно сидел за столом, его нож и вилка ни разу не стукнули о тарелку громче положенного, его безупречные манеры поразили Леську. Средняя девочка улыбнулась и бросила на Леську блестящий взгляд, когда увидела в тарелке весёлого
Только отцу девочки это не понравилось, в непреклонной манере он потребовал, чтобы тарелка была пуста, как будто в ней ничего и не лежало. Леська уже бывала в таких ситуациях. Она невозмутимо убрала полупустую тарелку, словно не расслышала слов хозяина дома.
Ещё Леська успела взбить молочный коктейль с черникой. Родители, к счастью, недолго держали детей за столом — через полчаса они смогли убежать хвалиться друг перед другом фиолетовыми языками.
Мысли опять вернулись к причинам холодной ярости Фёдора. А может быть ему не понравилась их с Мишкой синхронная работа, граничащая с близостью? Леська кусала губы: неужели он не понимал, что в этом и заключались их обязанности? Они должны были действовать без зацепок, следить, чтобы за столом не возникали ненужные паузы, но не произносить ни звука. Да и на кого ей ещё смотреть? Не на виновника торжества ведь?
Михаил тоже внёс свою лепту. Как только они оказались вместе у буфета, он убрал с груди Леськи невидимую пылинку. Глаза его горели лукавством, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, для кого это подстроено. Леська очень жалела, что не может двинуть Михаилу под дых за его прекрасные проверки. Она и без них была измучена и опустошена.
— Он заметил, — прошептал ей в самое ухо Мишка, прежде чем отойти.
Леська, против воли, снова посмотрела на Фёдора. Очень спокойно, с намеренной сдержанностью, он отодвинул тарелку, в которой она подала лазанью. У Леськи неприятно заныло под ложечкой: он не хотел притрагиваться к тому, что приготовлено ею специально для него. Руки её тряслись. Голова шла кругом. Иногда с циничной улыбкой он наблюдал за ней, и от напряжения у Леськи начали гореть щёки. Его лицо стало мрачным и неприступным, как равнодушные скалы, окружающие море неподалёку от города, в котором они встретились.
Несмотря на непрекращающийся разговор, звон фужеров и красоту присутствующих, вечер проходил в натянутой обстановке. Причину Леська никак не могла определить: то ли она сама не могла расслабиться из-за надменности и холодности Фёдора, то ли ей показалось, что связь между именинником и хозяйкой не самая сердечная.
Ксения с такой любовью и нежностью говорила о муже, с таким беспокойством готовилась к предстоящему вечеру, что Леська не ожидала увидеть в их отношениях столь много надменной официальности, столько учтивости. Никакой нежности. Мало истинного внимания. Максим придирчиво относился и к жене, и к дочери. Казалось, любое неосторожное движение способно было вывести его из равновесия. Расслабиться он никак не мог. Скорее всего, просто не умел.
30
… из глаз какие-то капли,
Но вряд ли: этот механизм в полном порядке.
Он работает неправильно, Сбои в программе,
Расстроены параметры, мы на грани, поломанные.
Поломанные. “Та
Вечера бывают разные. Бывают незаметные, похожие один на один, как бусины в идеальном жемчужном колье. Бывают лёгкие, с шумными приветливыми хозяевами и балагурами-гостями. Бывают спокойные, когда готовить приходится для вежливых интеллигентов. Бывают сложные, когда хлебосолы придирчивы, приглашённые — надменны, а в помощники тебе достаются не умеющие отличить бокал от фужера “специалисты”.
А бывают такие, как сегодня. В такие дни ты выкладываешься по полной, прилагаешь больше усилий, чем за целый месяц, но маленькое несоответствие ожиданиям устроителей вечера, лишняя пауза, возникшая в разговоре, случайная ошибка — и всё летит в тартарары. Вечера, когда от напряжения к концу дня ты готова только упасть на кровать и закрыть глаза. Выматывающие до самого донышка, вытягивающие из тебя все силы до последней. Вечера, когда ты хотела бы выплакаться, но слёзы — слишком большая роскошь для истощенного организма, поэтому он даёт тебе только усталость.
В такие вечера неблагодарность нанимателей ранит особенно остро. Колкие взгляды, небрежение — оно касается тебя, как острый клинок и раскалённые щипцы одновременно. В такие вечера единственное спасение — беречь себя, не принимать щипки близко к сердцу, не позволять разочарованию проникать в душу, не отчаиваться, не ставить крест на своих способностях.
Изо всех сил Леська старалась сохранять спокойствие, не понимая, почему Фёдор, после всего того, что сказал ей на улице, стал смотреть с таким отвращением? Чем недоволен хозяин праздника, если приготовленное не вызвало нареканий? Отчего так растеряна Ксения? Почему всё кружилось в неудовольствии, хотя разговор за столом протекал мирно, и темы затрагивались вполне праздничные?
Поведение только двоих человек было ей понятно. Матери хозяина — на её лице красным штампом горело: “Я всегда и всем недовольна, независимо от обстановки и окружающих людей!” И спутницы Фёдора — Леська её раздражала, как красная тряпка раздражает быка. Дважды боковым зрением Леська ловила на себе полные яда и злобы взгляды. Будь у красавицы возможность, она плеснула бы Леське в лицо кислотой. Фёдора же это, кажется, не беспокоило. Он лениво подбрасывал в топку разговора едкие темы, открыто улыбался сестре, оставляя Леське одно туманную, уничтожающую, ледяную ярость. Ей казалось, что в его молчаливом взгляде звучат протяжно язвительные слова, которых она не могла ни расслышать, ни понять.
Правда, был за столом ещё один человек, которого Фёдор ни в грош ни ставил — именинник. Непонятно, чем они насолили друг другу, но оба не скрывали презрения друг к другу.
— Справедливости ради замечу, — Фёдор медленно поворачивал бокал в руке, — что вертикаль власти создал вовсе не нынешний президент. Он всего лишь следовал русским историческим традициям, согласно которым “слабая власть” всегда кончалась для страны плохо.
— Государство должно служить народу, а не одному единственному человеку!
— А может ли вообще во главе России стоять политик, которому был бы совершенно чужд авторитарный стиль правления? — с усмешкой спрашивал Фёдор, будто бы и не слышал Максима. — Этим государством можно править только железной рукой, а такие, как Николай II могут привести только к краху.
— Да ты просто ненавидишь советский период, поэтому Николай и значится у тебя во врагах номер один.
— Отнюдь. В свое время, вовсе не приговоренный к отставке с поста президента после первого срока Медведев был испрошен уступить место своему преемнику прежде всего потому, что был заподозрен в “горбачевщине” — в опасном “раскачивании лодки”. Он, что называется, стал “попустительствовать”.