Кукловод: Реквием по Потрошителю

Скариани Аделина

За пройденный месяц порой Суйгецу пугал намного сильнее похитителя-спасителя. Если у Мадары и был мотив, который Акияма с трудом пыталась понять, то Хозуки виделся темной лошадкой, прикидывающейся простаком-чудилой. Таким мимо проходящим добрячком. Он всегда оставался в квартире, пока Мадара отсутствовал. На окнах решетки — вероятно, чтобы не сбросилась из окна. Дверь закрыта, а найти ключ Рейко так и не смогла за все время. Передвигалась она уже сама, даже готовить разрешили, насколько позволяла ей рука. На попытки оказать сопротивления — били по гипсу, чтобы утихомирилась. Никаких средств связи: ни телефона, ни компьютера. Попытаться докричаться из открытого окна с этажа так тридцатого —

вещь смехотворно нереальная. Соседям на её крики было либо наплевать, либо звукоизоляция тут была идеальная.

Суйгецу вновь пришел ближе к вечеру, на кухне прихватив необходимые инструменты, разрезал гипс, ощупал руку, поинтересовался здоровьем и наложил повязку.

— Ты медик? — сама не зная зачем, поинтересовалась Рейко. Даже она устала от тишины.

— Я? Нет, ты что! Но раньше я зашивал трупы. Мертвое тело же от живого не сильно отличается?

Рейко побледнела, а Хозуки все ощупывал её руку, заумно мыча, будто настоящий врач, оценивающий плоды времени.

Ключи. Впервые за месяц, Суйгецу так не осмотрительно оставил ключи на столе. Пока неквалифицированный личный врач укладывал медицинскую провизию в кухонный ящик, Рейко подцепила связку ключей кончиком пальца и, спрятав в кулаке, отпросилась в туалет.

На цыпочках она подобралась к двери, дрожащими руками вставляя ключи, в насмешку так ни разу и не повернувшие замочную скважину. Долгожданный треск механизма откликнулся на 5 ключе, и Акияма как можно тише отперла дверь, проскользнув наружу и прикрыв ту обратно. Со всех ног она кинулась к лифту, но, так и не дождавшись, пустилась вниз по лестнице.

Быть того не может. Если это сон, то хорошие сны ей не снились уже с момента заточения в подвале. Окрыленная свободой пленница вырвалась из подъезда, вдохнув полной грудью, влетев в мир. В мир, от которого слишком отвыкла. Энтузиазм таял с каждым ударом сердца. Тук-тук. Сердечная мышца билась о грудную клетку сильнее и сильнее. А движения замедлялись с каждым шагом. Ноги деревенели, а голова тяжелела. Рейко запрокинула ее, смотря на непривычно слепящий свет солнца. Казалось, время застывало под неисправностью старой кинопленки. Десятки проносящихся толкающихся тел не замечали её, словно она была пустым местом. И тогда она остановилась, поддавшись невидимому порыву назад. Ветер толкал её обратно. Это был поток страха, гонящий назад, в привычный мир четырех стен. Акияма металась из стороны в сторону, оборачивалась, пыталась обратиться к очередному безразличному незнакомцу за помощью. Людям не было до неё дела. Этот мир не заметил ни её исчезновения, ни появления. И она пятилась, пятилась назад, пока холодный пот стекал по выступающим позвонкам.

Добравшись обратно до подъезда, Рейко скрутило, желчь выплеснусь рвотной судорогой. Акияма держалась за стену, содрогаясь в судорогах, не в силах сдержать слезы. Пытаясь стереть слюну с подбородка, задыхалась, но не могла найти силы закричать.

У стены напротив стоял скрестивший руки Суйгецу.

— Он знал, что ты выбежишь. Но также знал, что не сможешь сбежать.

Город окутали сумерки. Красная пелена расчертила небо, что куталось в ночное одеяло. В квартире бывшего якудза, где жил теперь Мадара, неприлично играла мелодия тишины. Лишь изредка прерываемая плохо закрытым краном, откуда по немытой посуде била капель, и шуршанием перелистываемых страниц. Мадара в кои-то веки остался на ночь, чтобы отдохнуть от суеты подпольного Токио, что уволок его, словно Черт, в глубины Ада. Он сомневался, верно ли поступил, забрав девчонку к себе. Сначала он рассматривал вариант, что Сасори Акасуна попытается найти её, даже поставил своих людей дежурить у названого университета и квартиры, но за все время никто похожий на того парня, каким он его запомнил из инцидента с Потрошителем, не появился. Необходимость в Акияме Рейко пропадала

с каждым днем. Вряд ли он сможет сделать из неё своего паука: девчонка слишком молода, наивна и неподготовлена. Хотя следует отдать ей должное. Стержень и задатки в ней были. Направь её в нужное русло при правильном обучении, и из неё выйдет толк. Почему-то интуиция трубила, что рано или поздно она могла бы выйти на Сасори, приведя к нему Мадару. А Сасори, терзаемый жаждой мести не меньше него самого, приведет его к Обито.

Но ведь планы на то и созданы, чтобы лететь коту под хвост, как и все устроенное в этом мире полного хаоса?

Учиха отпил горячий напиток эспрессо, перевернув очередную пожелтевшую страницу. Из комнаты Рейко разнесся вопль. Суйгецу говорил, что она каждую ночь вопит, и если Хозуки отличался терпением, то Мадара — нет.

— Суйгецу! Успокой её!

Тишина.

— Суйгецу!

Чертыхнувшись, потревоженный Мадара отправился на поиски верного паука, но обнаружил на кухне лишь прикрепленную к холодильнику записку, гласившую: «Ушел выгуливать либидо, вернусь утром».

Проскрипев зубами, Учиха сорвал записку и, скомкав, бросил в раковину, направившись к источнику крика.

Акияма, прижав колени к груди, спрятав понурившую голову, рыдала как ребенок, увидевший страшный сон. Даже свет и тот горел.

— Ты пьешь таблетки, которые я тебе принес? Снотворное, антидепрессанты?

Рейко вздрогнула, подняв заплаканное лицо, которое было еще бледнее обычного.

— Д-да, — тихий шепот сорванного голоса.

Мадара с детьми общаться никогда не умел, а Акияма в стрессовом состоянии походила на ребенка, напоминающего бомбу, к которой нужно подобрать нужный проводок, чтоб не взорвалась.

— Значит, выпей еще одну таблетку снотворного и ложись спать. И выключи свет, счетчик зря наматываешь.

— Нет, стойте! Не выключайте свет! Я не могу оставаться в темноте… В темноте мне кажется, что я снова просыпаюсь в том подвале. Мне страшно…

— Страшно? Знаешь, Рейко, настоящие эмоции вроде горя и страха человек испытывает на самом деле первые 10 минут, а все остальное время это лишь надуманная им фантазия.

— Даже мои кошмары? Хотите сказать, я сама себе их выдумываю?

— Люди боятся темноты, потому что в ней они остаются наедине с самими собой. Ты боишься внутренних демонов, а не подвала или Кукловода. А твой страх, как я уже говорил, — это непереносимое неудовольствие. Я понимаю, что ты боишься снова испытать то, через что ты прошла, — Мадара сокрушенно уронил руки и прошел внутрь комнаты, присев на край постели. Кажется, Рейко в кои-то веки начала его слушать. — Но, уверяю, здесь ты в безопасности. Возможно, там, у себя дома или в универе, ты и была бы в опасности. Но никто не знает, что ты здесь. Здесь твой Асори Накуса тебя никогда не найдет.

— Логично, я и правда не сразу об этом подумала.

— Вот видишь, ты наконец-то начинаешь не только слушать, но и слышать.

— Но как мне бороться со страхом?

— Перенаправь страх в агрессию. Все так делают.

— И что мне теперь на всех кидаться с кулаками и кричать? — съехидничала Акияма, утерев нос рукавом пижамы.

— Со временем ты найдешь выход своей агрессии. Все постепенно. Для начала тебе нужно научиться выходить из дома так, чтоб тебя не тошнило и чтобы ты не падала в обморок.

— Может, мне нужен психиатр?

— Ты хочешь отваливать по 30000 йен за прием, когда ты можешь послушать те же пафосные речи от меня бесплатно?

Акияма впервые за все время выдавила из себя что-то вроде смеха, прыснув себе под нос.

— И попробуй посмотреть на ситуацию шире. Опасность учит, страх дает ума. Ты прошла через то, чего не пожелаешь злейшему врагу, но ты выжила и у тебя есть опыт, которого нет у среднестатистического сорокалетнего человека, — ты научилась выживать. Извлекай из всего пользу, даже из плохого.