Кукловод: Реквием по Потрошителю
Шрифт:
Не могла она сорваться с места и выбраться из терний леса, упасть на залитую дождем трассу, где затормозил мимо проезжающий автомобиль.
Задворками сознания она цеплялась за образы, за миги-колибри, что мелькали в момент открывшихся век, и сквозь застеленные пелену Акияма видела образы, очертания. Промокший пиджак, запах одеколона, боль в сломанной руке, когда её оторвали от асфальта. Свет фар. Хлопнувшая дверь автомобиля.
Она не знала, да и не могла, что человек, затормозивший из-за препятствия в виде бессознательного тела, не был случайным прохожим.
— Он выкачает из меня всю кровь. Вытащит органы, перешьет всю наизнанку.
Спаситель не был ангелом-хранителем, сопровождающим на небеса, скорее он являлся искушающим адскими пороками демоном.
Он выкрал душу Рейко из плена смерти, решив, что получил самый настоящий подарок судьбы, от которого невежливо отказываться.
Под крепкой дозой морфия Акияма не знала, что находилась в палате подпольного врача Токио больше недели, где её латали и откачивали от всей принятой за три месяца дряни.
Она считала, что умерла и попала в достойное для таких, как она, место — пустоту.
И если перерождение существует, почему тогда Акияма начала свою новую жизнь, пробудившись от боли, пронзившей плечо. Почему, открыв глаз, увидела банальный светло-серый потолок? Под головой промокшая от пота подушка. Пыльный воздух щекотал ноздри. Пыль пудрой мерцала в полуденном свете. А все вокруг было слишком привычным и по-домашнему уютным. С кухни доносился аромат жареного скворчащего масла. Не хватало только материнского крика о том, что завтрак готов. Не хватало, чего-то не хватало.
Рейко приподнялась, здоровой рукой щупая гипс на правой руке, правая лодыжка была перемотана крепким жгутом. А в голове полный кавардак.
Что есть правда? Убийца с ласковой улыбкой страждущего, смерть или же душная светлая, но чужая комната? Акияма направлялась по направлению к шуму, крадясь как раненый зверь, придерживаясь за бежевые, однотонные обои на стенах. Наполненная ароматом жареного мяса кухня не вызывала никаких ассоциаций или воспоминаний. А память Рейко не теряла.
Мужчина у плиты обернулся с вилкой и ножом в руке с гостеприимной улыбкой, с какой хозяева дома всегда встречают почетных гостей.
— А, ты проснулась. Прошу простить мою фамильярность, но понятия не имею, как тебя зовут. Надеюсь, ты выспалась за эту неделю, тебя держали под капельницей на снотворном, чтоб беспрепятственно вывезти из города.
— Что? — Акияма попятилась назад, цепляясь взглядом хоть за что-нибудь острое или колющее. Все слишком напоминало уже знакомый сценарий, пройденный в коттедже за периферией Осаки.
— Ну да, из Осаки, где тебя держал, как я полагаю, серийный убийца. Подробности мне, конечно, неизвестны. Но почему бы нам об этом не поговорить за столом на полный желудок?
Рейко резко развернулась, чтобы убежать. Нож, что был в руках мужчины, ударил в стену в двух сантиметрах от её головы. Но Акияму это не остановило, и, прихрамывая, она рванула, сама не зная, куда бежать. Перехватили
Возвращение в мир света, поглощенного тенями, отдалось колючей болью в шее. Уже знакомая комната погрузилась в вечерний свет электроламп — тепло-оранжевый, напоминающий трескучий огонь в камине. Рейко попыталась подняться, опершись на здоровую руку, но ту сковывали наручники, прикрепленные к железным прутьям изголовья кровати.
— Надеюсь, несильно жмут? Уже сто лет их никому не застегивал, теряю хватку, — прозвучал бархатный баритон, обрамленный прокуренной хрипотцой, тот самый. Улыбка незнакомого мужчины с кухни больше не казалась ласковой, скорее теперь это была кривая ухмылка, полумесяцем тянущаяся к единственному глазу — бездонному, темному, но мерцающему еще живым огоньком. Смоляные непослушные волосы падали на плечи, закрывая правый глаз. Мужчина сидел напротив на стуле, будто гость, а не хозяин, скрестив пальцы на коленке.
— Вы… — Рейко запнулась, попыталась потянуть на себя наручники, но сил едва хватало на то, чтобы держаться прямо. — Вы его сообщник?
— Кого? — наиграно непонимающе переспросил мужчина.
— К-кукловода, — Рейко запнулась, заколебалась, не зная, как вообще называть своего мучителя.
— О нет. Я не сообщник, не извращенец, не насильник и не убийца.
— Тогда почему я в наручниках?
— Это мера предосторожности скорее для меня. Видишь ли, я хочу с тобой поговорить, а, чтобы ты говорила, нужно заставить тебя слушать.
— Я хочу поговорить с полицией! — как можно увереннее заявила Рейко.
— Ты уже говоришь с полицией. — Ухмылка дрогнула, незнакомец чуть склонил голову, будто говоря: «Я ваш верный слуга».
— Да кто вы такой? — не выдержала Акияма, воскликнув, и тут же зашлась кашлем.
— Я человек, что вырвал тебя из рук серийного убийцы, что спас тебе жизнь и подарил второй шанс на жизнь. Можешь считать меня своим вторым отцом.
Рейко скептично принюхивалась к оставленному на прикроватной тумбе у изголовья кровати завтраку. Разговор вчера закончился тем, что она отвернулась, поставив ультиматум о полиции. Кем бы ни был человек, «спасший» её и одновременно похитивший, изливать душу она ему не собиралась.
Дверь в комнату открылась, и из-за нее показался молодой человек в полицейской форме, поднявший фуражку в знак приветствия и чопорно кивнувший головой. Он подхватил рядом стоящий стул, устроившись рядом с кроватью Акиямы, но перед этим предусмотрительно избавил от наручников.
— Прошу прощения за старого сослуживца, он сейчас на пенсии. Представляете, нашел вас на трассе в Осаке, говорит, вы что-то бормотали о выкачивании крови, органах, перешивке тела. Мы вас поэтому и доставили в Токио, чтобы в дальнейшем передать в руки службы безопасности, если наши догадки подтвердятся. Кстати, я Хозуки Суйгецу, лейтенант отдела убийств.