Кукловод: Реквием по Потрошителю
Шрифт:
Рейко не знала, стоит ли что-то отвечать.
— Я даже не знаю, чей прах здесь лежит, — грустно усмехнулся Учиха. — Обито тоже был гениален, пускай и в плохом смысле.
Акияма подошла ближе, взглянув из-за плеча на надгробие с именем Учиха Обито.
— Он создал не только «систему» и Потрошителя, но и… — Итачи обернулся, смотря прямо в глаза Рейко, с вызовом произнеся: — Кукловода.
— Каким он был? Ну, я имею виду, как полицейский, — Акияма будто и не расслышала последнего предложения, спрятав замерзшие руки в карманы, сконфужено расправив плечи.
— Не знаю, я его практически не знал, но
— Вы видели его таким, каким он хотел, чтобы люди его видели, — и тут Рейко поняла, что практически сказала эту фразу о самой себе. И короткий смешок со стороны Итачи лишь подтвердил это.
— Я ужасный детектив, ни черта не разбираюсь в людях. Даже ты провела меня.
— Вы не правы, я та Рейко, какой вы меня знаете, — Рейко схватилась за плечо Итачи, пытаясь заставить посмотреть на себя. — Просто… просто…
— Просто расскажи правду, Рейко, тебе самой станет легче, — без гнева и упрека он попросил её, позволив себе взглянуть на напуганную девочку, что умоляюще мотала головой, скуля дрожащим голосом:
— Пожалуйста, не заставляйте меня, я не должна…
— Я знаю, Рейко, что он убил твою подругу, но почему не убил тебя? Ты ведь была там. Но почему он остановился в тот сезон на убийстве твоей подруги?
— Нет, — стон боли, а слезы уже бежали по щекам. Словно пытаясь спрятаться в кокон, Рейко подняла плечи, ссутулившись. — Не заставляйте меня.
— Ты произнесешь это вслух, Рейко, — несвойственно для себя прошипел Учиха, схватив Рейко за предплечья, чтобы та не сбежала и не сымитировала в очередной раз обморок.
Задыхаясь от слез и рвущегося хрипа, что стоном лился из груди, смотря в бездонный омут глаз, она испуганно прошептала, сбиваясь на каждом слове:
— Я его незавершенное произведение искусства.
Она задрожала, издав вибрирующий всхлип, подавляя истерику. И, оседая на снег, прокричала на всю округу то, что не могла произнести вслух все эти годы:
— Он заставлял меня смотреть. Я смотрела, как он выкачивает из неё кровь, потрошит её, выбрасывая органы как ненужный материал, — с рыдающим стоном Акияма повисла безвольной куклой в руках детектива, что крепко обнимал её, только сейчас осознав, что и сам не готов слушать эту исповедь. Он цеплялся за слова не в силах представить то, через что прошла Акияма.
— Он заставил меня смотреть на неё… уже готовую к его показу. Он повесил на моих глазах человека. Он держал меня 3 месяца в подвале. Кормил, мыл и даже говорил со мной о гребанном искусстве, — глаза застелила пелена слез, Рейко лишь сильнее жалась к крепкому плечу, руки безвольно повисли где-то вдоль их тел. — 3 месяца. До сих пор, засыпая, я тут же просыпаюсь в темноте, в сырости и слышу, слышу его голос и шаги. Шелест веток за маленьким решетчатым оконцем. Каждую ночь я жду, когда он придет за мной, чтобы выкачать кровь, вырвать из меня все органы и перешить меня всю наизнанку так, как хочется ему самому, а не богу.
— Рейко, — Итачи не знал, что говорить, пытаясь заменить слова руками, крепче прижимая её к себе, с дрожью гладя по промокшим от снежинок волосам. — Скажи его имя, просто скажи, и тогда ты станешь главным свидетелем, способным отправить его на электрический
Но Акияма ретиво замотала головой, попытавшись вырваться из объятий.
— Нет! Нет! Не заставляйте меня, если я произнесу его имя, то признаю его как личность!
Итачи пытался вглядеться в задворки души и найти сомнения в её голосе. Не пытается ли теперь она обмануть саму себя.
Нежно гладя холодную щеку ладонью, Итачи спросил, шепча на ухо:
— Как тебе удалось выбраться?
Втянув носом влагу и подняв глаза к ясному, но пустому небу, Акияма сделала глубокий вдох, уже тихо, но спокойнее вспоминая день, который другой по праву бы мог назвать вторым Днем рождения.
— Я смогла оказать сопротивление, усыпив его бдительность. Ударила его вазой по голове, когда он вел меня на «процесс создания искусства», протаранила собой окно и с переломанной рукой и вывихнутой ногой побрела по лесу, выбралась на трассу, а там… — она вновь замолчала, но Итачи настойчиво схватил её лицо, заставляя посмотреть в глаза, чтобы она не сбежала от ответа хотя бы сейчас.
— Что там, Рейко? Что случилось потом?
— Я лежала в крови, переломанная, с покинутыми силами и ждала, когда он приедет за мной. Машина действительно остановилась. Сначала мне показалось, что я умираю и, пускай это тривиально, вижу свет в конце тоннеля. Я потеряла сознание. А очнулась уже спасенная… им.
— Им? Кем? — сердце бешено билось, такое волнение Итачи не чувствовал даже в Замке Мастера. Настолько он страшился услышать правду, за которую так ретиво хватался.
— Человек, что стал для меня вторым отцом, подарившим второй шанс на жизнь. Ваш родственник, — улыбка расцвела совсем как у ребенка, действительно хвалившимся своим отцом, — Учиха Мадара.
Комментарий к Глава 14. «Правдивая ложь» * Если у кого-то возник вопрос по поводу исчисления учебного года, когда Итачи расследовал дело Рейко, я взяла за основу японскую систему, а у них начало учебного года с апреля месяца.
Кстати, возможно, я могу пропасть, у меня началась творческая хандра, весна на меня, видимо, действует неблагоприятно. Может, я и зря паникую, но на всякий случай предупрежу, мало ли, насколько она затянется.
Следующая глава будет флэшбеком Рейко о том, что произошло после того, как она выбралась из леса. Так что все, всплывшие вопросы, уже близко. :)
====== Глава 15. «Мертвые люди» ======
Мертвым людям не нужно думать о будущем, потому что они остались в прошлом.
Мертвых людей не тяготит ответственность — за них уже все решили.
Мертвые люди не плачут, слезы развеялись в прах с обрыва жизни над пропастью смерти.
Но мертвые люди помнят. И их обиды живут. Дольше, чем они того бы желали.
Мертвые люди нашли друг друга, застрявшие в полете к бездне забвения.
Смерть длилась слишком долго. Два с половиной года. С того самого момента, когда Рейко протаранила собой витражное окно. Часто ей приходило в голову, что на самом деле она разбилась насмерть и все еще лежит на мокром газоне, осыпанном осколочным дождем, на боку. И струйка крови — следствие от поврежденных органов — стекала из носа по сухим губам. Она умирала и грезила странным болезненным сном, который длился два с половиной года — всего лишь её личная галлюцинация, плод угасающего сознания.