Кулачные бои в легком весе
Шрифт:
— Они должны понять свое место в установленном Богом миропорядке, — говорил преподобный. — Следует отдавать кесарю кесарево, а Богу Божье.
Элайджа справедливо предположил, что наибольший отклик его рассказы о нищете и грехах, переполняющих улицы и переулки города всего в паре миль от изящных портиков новых усадеб, найдут у дам. Сильнее прочих была тронута леди Уилсон-Маккензи из Ардли-холла, потрясенная недавним ограблением и совершенно убежденная в том, что христианский долг ее мужа состоит в заботе о бедняках прихода.
Преподобный Уоррен также упомянул, что в других частях региона нонконформисты, квакеры и методисты уже строят
Братья Бэтчи сами были баптистами, но согласились поучаствовать; Джеремайя посчитал, что новые технологии в литейной промышленности уже в ближайшем будущем потребуют знания арифметики, а значит, нужны работники, умеющие читать и писать. Отец Бэтчей тоже когда-то работал в литейном цеху, но сумел выбиться в люди, потому что мать научила его читать. Из гвоздарей Бэтч-старший вскоре поднялся до владельца литейного цеха и фабриканта железных изделий, а потом построил в двух милях от порта прекрасный дом, возвышающийся над заводом, носящим теперь имена его сыновей.
Сэр Эндрю был в меньшем восторге от идеи регулярных отчислений в пользу новой школы, но под давлением жены согласился выплачивать месячное жалованье очаровательным дочерям преподобного.
И вот в первую пятницу сентября, когда город накрыл проливной дождь, преподобный Уоррен, его дочери, сэр Эндрю и леди Уилсон-Маккензи, Джеремайя и Джозайя Бэтчи, мистер Томас и мистер Джон Поттедж из приходского совета и мистер Чалмерс, репортер «Бирмингем джорнал», с группой леди и джентльменов из числа паствы недавно освященной церкви Святого Михаила на Холме выстроились в новом классе под вывеской «Добро пожаловать, дети!» в ожидании прибытия первых учеников на занятия, которые должны были начинаться ранним вечером по будням и идти весь день по субботам. Над небольшим возвышением в конце комнаты, под высоким окном, испещренным сейчас каплями дождя, висело темное деревянное распятие, только что принесенное из новой церкви.
Прекрасные французские бронзовые часы, купленные сестрами Уоррен и установленные на каминной полке, отсчитывали время до назначенного часа. Пробило четыре, и класс на мгновение наполнился звоном. Почетные гости стояли в безмолвии.
Никто не явился.
Мисс Эстер, сидевшая за столом с открытой тетрадью для записи учеников, покосилась на отца. Тот бледно улыбнулся. Мисс Джудит стояла в дверях, бросая взгляды на дорогу, по булыжникам которой хлестали тяжелые капли дождя. На козлах карет, вереницей стоявших снаружи, ворчали, кутаясь в клеенчатые плащи, кучеры и лакеи; фыркали и били копытами кони.
Когда прошло пять минут после назначенного времени, преподобный Уоррен обратился наконец к собравшимся:
— Помолимся?..
Сэр Эндрю стукнул тростью об пол и выпалил:
— Помолитесь как следует, преподобный, потому что ваши листовки и увещевания с кафедры, похоже, не особо помогли. Где же те толпы неимущих невежественных бедолаг, которым мои деньги должны пойти во благо?
Эта вспышка ошеломила Элайджу, но тут вперед вышел Джозайя Бэтч и сказал:
— При всем моем уважении, сэр Эндрю, рабочая смена заканчивается только в шесть, и многим по пятницам выплачивают жалованье.
— В таком случае, полагаю, возрождению, даруемому Словом Божьим, они предпочтут возлияния, даруемые «Чемпионом Англии», — проворчал сэр Эндрю.
—
Остальные собравшиеся неловко переминались с ноги на ногу. Мистер Томас из приходского совета попытался взять слово:
— Если позволите, господа… — но сэр Эндрю оборвал его:
— Не позволим, сэр. Я чувствую себя одураченным.
Со стороны коридора, ведущего к кухне и хозяйственным постройкам, донесся звон. Дверь открылась, и Джесси, отважная экономка преподобного, вкатила в класс довольно шаткую сервировочную тележку. Сопровождаемая взглядами собравшихся, она провезла тележку, нагруженную чайником, чашками с блюдцами и молочником, в центр помещения. Когда перезвон ложечек и фарфора затих, Джесси посмотрела на людей, обернувшихся к ней.
— Прикажете подать чай, сэр? — с сомнением спросила она.
Сэр Эндрю фыркнул.
— Велю приготовить карету, — бросил он и направился к выходу, не обращая внимания на умоляющий взгляд жены.
В этот момент мисс Джудит, по-прежнему стоявшая у дверей, обернулась и воскликнула:
— Ученик! Ученик идет!
Собравшиеся в классе поспешили выстроиться приветственным полукругом под вывеской, а Джесси откатила в сторону чайную тележку. Мисс Эстер продолжала сидеть за широким дубовым столом в самом центре группы встречающих, а сэр Эндрю с недовольным ворчанием занял место в дальнем конце класса.
И тогда в дверях, промокшая до нитки и раскрасневшаяся от бега под проливным дождем, появилась Энни Перри.
Глава четырнадцатая
В фургоне по пути к Халлоу-Хиту я пыталась разбирать по буквам и читать вслух слова библейского Бытия — истории Сотворения мира. Библию подарила мне мисс Джудит в первый день обучения в школе и велела читать ее каждый день, начав с Бытия. Я отучилась в школе уже почти две недели, да еще две полные субботы и, по словам мисс Джудит, чудесно читала.
Прошло семь лет с небольшим с тех пор, как я побывала на ярмарке в Халлоу-Хит. И семь лет с того дня, как я в последний раз видела маму, малышей и Томми. И вот теперь я возвращалась туда в фургоне с красиво расписанными бортами: с одной стороны — «Джем Мейсон, Билстонский Задира», а с другой — «Энни Перри, Дочь Громилы». Яркие буквы в окружении звездочек сопровождала подпись: «Знаменитый боксерский балаган Пэдди Такера, известный по всей империи».
К тому времени, как мы пустились в путь — я, Джем и Пэдди, правивший парой хороших крепких кобов, — я уже могла самостоятельно прочитать надписи. Джем купил фургон, Пэдди заказал роспись у художника из Бирмингема, а потом мы погрузили внутрь разобранный помост с канатами и отправились на последнюю конную ярмарку этого лета.
Пэдди сказал Биллу, что вместе мы с Джемом легко заработаем двадцать фунтов, учитывая интерес публики к Задире и нечастое появление на ринге женщин.
— К тому же дочка у тебя красавица, Билл, — добавил Такер. — Редкая красавица, и мужчины будут готовы сорить деньгами, лишь бы увидеть ее раздетой до рубашки и панталон.
При этих словах Билл схватил Пэдди за глотку, и тот едва успел выдавить, что костюм у меня в любом случае будет приличным и что сам Такер позаботится о соблюдении порядка. В конце концов Билл согласился. «Чемпион» стоял закрытый, потому что выпивка у нас закончилась, а расплатиться по долгам с пивоварами было нечем. К концу августа хлеб и сыр нам покупал Кэп.