Кулачные бои в легком весе
Шрифт:
Эстер была старше сестры всего на пятнадцать минут, но, несмотря на внешнее сходство, девушки очень различались по характеру. По мере взросления близняшки все больше приобретали поразительное сходство с матерью: длинная тонкая шея, рыжеватые светлые волосы, расчесанные и аккуратно собранные в плотные пучки или в причудливые косы. Сестры Уоррен двигались с изяществом и уверенностью своей матери, и у них была такая же мраморно-белая кожа. Обе, как и Эмили, обладали умными и проницательными зелеными глазами, выдающими почти сверхъестественную способность видеть истинное положение вещей и судить о характере
Джудит была серьезной и практичной, она обожала все планировать и организовывать. Именно она разбиралась с большей частью счетов по хозяйству и вела переписку с приходскими комитетами, секретарями епископа, богатыми жертвователями и даже с сэром Эндрю Уилсоном-Маккензи, планируя учредить школу для бедноты. В Джудит особенности характера проявились раньше. Уже через год после смерти матери она начала заказывать и читать разные газеты, журналы и книги с практическими советами. В тринадцать сама выучилась говорить и читать по-французски — к ужасу своей гувернантки мисс Шелби, которая потеряла отца при Ватерлоо и считала все французское неприкрытой крамолой. Из двух дочерей именно Джудит в последние годы стала открыто бросать вызов авторитету отца, и по мере того, как крепла ее уверенность в себе, росла и уступчивость преподобного. Он бы, наверное, с большим усердием отстаивал свое главенство в доме, если бы Джудит не выросла похожей на свою мать до такой степени, что посетители нередко принимали единственный имевшийся в доме портрет его жены в возрасте двадцати пяти лет за современное изображение одной из дочерей.
Эстер совершенно не обладала практичностью сестры и ее способностями к организации и ведению хозяйства. Она была натурой более эмоциональной, нежной и готовой сострадать всему живому. Ребенком она выхаживала и лелеяла птенцов дроздов и раненых воробьев. В случае неудачи девочка горько оплакивала гибель подопечных, старательно устраивая им похороны с крестами из палочек и горячими мольбами к Создателю принять душу дрозда, скворца или мыши. Эстер была из тех детей, кто в задумчивости бродит по саду летними вечерами, когда ее сестра в доме готовится отойти ко сну, и кто радостно бегает под зимним снегопадом, ловя снежинки, и валяется в сугробах, делая снежных ангелов, пока Джудит, трясясь от холода, высовывается в распахнутое окно и пугает сестрицу ознобом и насморком.
Эстер любила поэзию и, начитавшись журналов, которые получал их бывший приход в Глостершире, заказала у радикального книготорговца из Бристоля трактаты Томаса Пейна и миссис Уолстонкрафт. К шестнадцати годам она уже прочитала памфлет Пейна «Права человека» и эссе Уолстонкрафт «В защиту прав женщин».
— Что нового у сэра Эндрю, отец? — спросила Джудит, справившись наконец с приступами смеха, и села, выпрямив спину, как подобает приличной молодой леди.
Эстер встала и коснулась ладонью щеки преподобного.
— Вы так и не согрелись, отец, — сказала она.
— Все в порядке, — заверил он, на секунду прижав ее теплую ладонь к своей щеке и улыбнувшись. — Рад сообщить вам, что сэр Эндрю отказался от своей угрозы лишить нас поддержки. То есть леди Агнес его переубедила. На нее произвело впечатление количество учеников, посещающих школу. Однако, боюсь, сэр Эндрю по-прежнему считает, что обучение бедняков грамоте откроет путь к революции.
Эстер
— Этот человек — просто чудовище, отец. Все его богатства и земли отняты у бедняков, работающих в его проклятых шахтах… Он должен хотя бы позаботиться об образовании детей своих служащих.
В гостиную с кувшином в руках вошла Джесси, старая экономка. Внимательно оглядев преподобного, она ахнула и поспешила к нему.
— Вам нездоровится, сэр. Могу поклясться, вас знобит… Одеяло?.. Глоточек бренди, сэр?..
Когда преподобный уселся в любимое кресло с высокой спинкой, Эстер сказала:
— Не суетись так, Джесси. У отца все хорошо.
— Но он же промерз до костей, мисс Эстер! — возразила Джесси. — Под таким дождем любой промерзнет! Вот, сэр, выпейте бренди… Всего капельку.
Озадаченная неистовой заботой служанки, Джудит заметила:
— Джесси считает, что все болезни человечества вызывает холод. Разве не так, Джесси? По ее мнению, бациллы тут совсем ни при чем.
— Вы можете насмешничать сколько угодно, мисс, — парировала Джесси, — но я сама видела, как младенцы умирают от озноба.
Джудит с улыбкой посмотрела на отца и спросила:
— Разве вы младенец, отец?
— Благодарю, Джесси. Я вполне согрелся, — заверил преподобный и предупреждающе посмотрел на Джудит, которая тут же надулась, словно отшлепанный ребенок.
Экономка между тем налила из кувшина немного укрепляющего настоя сестрам, которые уселись на диванчике напротив отца, и, выходя из комнаты, сказала:
— Ужин через двадцать минут. Я позвоню в колокольчик.
Преподобный обернулся к Джудит:
— Тебе не пристало насмехаться над Джесси. Она хорошая и добрая женщина, которая любит вас с сестрой, как собственных детей. Каким бы ни было наше положение в обществе, все мы дети Господа и достойны Его милосердия… — Тут он хлопнул себя ладонью по лбу. — Батюшки! Совсем забыл! Эстер, будь добра, сбегай к Джесси и предупреди, что у нас к ужину будет гость.
Эстер встала и вышла из комнаты, а Джудит спросила:
— И кто же нас посетит, отец?
— Молодой инженер, который живет у миссис Барнет, шотландец, мистер Маклин. Я сегодня встретил его в порту. Он наблюдает за установкой какой-то новой огромной прокатной машины на заводе на Спон-Лейн.
Джудит вспыхнула:
— Отец, если ты пригласил его ради меня, то я вовсе не желаю снова видеть этого человека.
Преподобный примирительно улыбнулся:
— Он славный и уважаемый юноша, и его услуги очень востребованы в наших местах, а родных у него здесь нет. Должно быть, бедолаге очень скучно коротать каждый вечер в обществе миссис Барнет…
— Отец, он просто до ужаса скучен, — перебила Джудит. — А руки у него вечно в грязи и мозолях от возни с чугунными чушками и сталью, или что он там ворочает целыми днями. К тому же он пресвитерианин…
— Мистер Маклин очень интересный человек, Джудит, и первоклассный математик. К тому же он составит компанию мне, а не тебе, милая моя девочка. Я иногда ощущаю некоторую потребность в общении с джентльменами, живя в обществе одних лишь дам.
— Тогда пусть он тебя и терзает своими разговорами о поршнях и передаточных числах, отец. А я просто не буду обращать на него внимания.