Купеческая дочь

Марфа В.

В полном расстройстве Тоня села на свое место. Как и говорила классная дама, учитель не отпустил класс на перемену, поэтому перед уроком Закона Божьего у гимназисток оставалось всего несколько минут.

– Лариска, что тебе дома сказали? – спросила Тоня подругу.

– Мне мало что говорили, больше Савке досталось, - ответила Лариса, - Практически сразу в свою комнату отправили, но я и рада была этому, что все более-менее обошлось.

– Лишь бы здесь все обошлось, - вздохнула Тоня.

Вместо урока Закона Божьего отец

Никодим решил устроить проповедь обо всем на свете, поэтому Тоня даже успела слегка развеяться, плохое настроение девочки куда-то улетучилось. Просидев с неплохим настроением до конца уроков, девочка вдруг вспомнила, что сейчас их снова ждет встреча с инспектрисой, поэтому немало расстроилась.

– Мама за фонарь деньги заплатила и сказала, что пока наш семейный бюджет не выровняется, о вкусностях мы можем забыть, - сказала Лариса.

– Я тебе завтра немного конфет принесу, - ответила Тоня, - Конечно, если нас не исключат.

– Будем надеяться на лучшее, - сказала Лариса

С беспокойством ожидая в классе того, что их куда-то вызовут, Лариса сказала Тоне:

– А сейчас ни за что нам попадает…

– Согласна, - ответила Тоня.

Минут через двадцать в класс пришел сторож.

– Приходите в кабинет к Дарье Кирилловне, - сказал он.

– Пойдемте, девочки… - вздохнула Лариса.

– Сначала побег с уроков, потом бесчисленные замечания, потом горящий бумажный голубь, потом вы разбиваете фонарь и попадаете в полицию! – продолжался уже десять минут монолог инспектрисы, - Так и хочется спросить: где мы сейчас находимся? В гимназии? А точно это гимназия? Это случайно не воспитательный дом для беспризорников? А если это гимназия, то как возможны здесь подобные вещи? Драть вас надо, как сидоровых коз, может, тогда еще о чем-то думать начнете.

– Алексеева и Захарова остаются после уроков на четыре часа, Денисенко – на шесть, - сказала Софья Ефимовна.

«Алла до самого вечера сидеть будет», - подумала Тоня, - «И нам с Ларисой попало неслабо…»

Придя в класс и просидев там полчаса, Тоня вдруг неожиданно сказала:

– Мне попало ни за что, я здесь сидеть не буду.

Не обращая внимания на реплики подруг о том, что не стоит усугублять свое и без того плохое положение, Тоня взяла вещи и хотела, было, выйти в коридор, как неожиданно заметила, что дверь заперта.

– Придется через окно лезть, - сказала Тоня, однако, так и не смогла открыть его.

– Сиди уже и учи уроки, все равно делать нечего, - сказала Лариса подруге, - Савка однажды так сбегал, его чуть было не отчислили потом, куда тебе уже дергаться?

Часа через два раздался шум открывающегося замка.

– Алексеева и Захарова могут идти домой, Денисенко раньше времени не отпущу, - сказала классная дама.

Не веря своему счастью, Тоня вышла из гимназии. Вернувшись домой, девочка сказала Мише:

– Мишенька,

как я рада, что все обошлось! Надеюсь, это мой последний раз, когда я так краснею перед инспектрисой, мне так стыдно было сегодня утром!

– Судя по тому, как ты начала учиться, никакой это не последний раз, - ответил Миша, - Похоже, все семь лет так и пройдут.

========== Часть 8 ==========

Впечатления от последнего разговора в кабинете инспектрисы оказались слишком яркими для Тони. Несколько раз девочке снилось то, как в конце своего монолога Дарья Кирилловна говорит совершенно другую фразу:

– Алексеева отчислена из гимназии.

В некоторых снах скандал продолжался и дома, Тоня слушала, как ее на все лады ругает отец и брат, в некоторых снах Миша просто говорил сестре, что теперь ее больше не возьмут ни в одну гимназию города, поэтому она навсегда останется необразованной. В конце концов решив, что она пришла в гимназию учиться, а не коллекционировать замечания и плохие оценки по поведению, Тоня перестала ввязываться в авантюры.

– Будем надеяться, что это моя последняя плохая оценка по поведению, - сказала Тоня, разглядывая единицу в дневнике, - Сколько можно уже, я хочу стать если ни отличницей, то хотя бы хорошисткой.

– Мама отправила Савку помогать наводить порядок в кофейне Свиридовых после окончания рабочего дня, - поддержала разговор Лариса, по привычке прикрывая рукой желтеющий синяк, - Сказала, что два часа в день он может без ущерба для учебы потратить на работу, зато, как будущий мужик, будет отвечать за последствия. Савка так возмущался, говорил, что вытирать столы и мыть пол – не мужское дело, но после слов мамы о том, что как пусть маленький, но мужик, он должен нести ответственность за свои поступки, перестал бухтеть.

– У тебя скоро синяк пройдет и все забудется, - сказала Тоня, - Я была так удивлена, что папа не ругал меня за тот случай, а еще больше удивилась, когда нам попало в гимназии.

– В гимназии все про нас известно, - ответила Лариса, - Например, в театр можно ходить не на все постановки, а если пойдешь на некоторые – инспектриса сразу обо всем узнает. Скорее бы уже этот синяк проходил, я не могу больше выносить, как учителя на меня осуждающе смотрят. Сразу же бросается в глаза то, что я с кем-то подралась.

– Савка долго работать в кофейне будет? – спросила Тоня подругу.

– Нет, до конца месяца, не дольше, - ответила Лариса, - У них там Дуня в деревню к матери уехала, решила своих родных проведать да на свадьбе подружки погулять, вот временный помощник и понадобился. Тарелки разносить есть кому, справляются как-то, а вот без вечернего помощника обойтись не смогли.

В относительном спокойствии прошла вторая четверть. Окончив ее на четыре и пять, Тоня с нескрываемым огорчением смотрела на свою тройку по поведению.