Куриный художник

Фарбажевич Игорь Давыдович

На лестнице раздались шаги, и зазвучала знакомая "Охотничья песня":

– Обойдусь без ружья

и в лесу, и в поле:

дерну ниточку я

попадется кролик!

Или жирный фазан,

или куропатка.

В это утро у меня

будет все в порядке!..

Что поймаю я в лесу

все на рынок отнесу!..

Дверь распахнулась, и в мастерскую без стука вошел Марк. Он только что отобедал в харчевне "Хорош Гусь!" и как всегда держался навеселе.

– Ччесть имею, господин... художник!
– качнулся

Марк и, подойдя к столу, налил из кувшина без спросу стакан вина. Выпив его с жадностью до дна, он плюхнулся в соседнее кресло: - Ага-а!.. И тебе противно смотреть на веселящихся дураков!

Тофер cмолчал.

– А мне противно!.. И на ту тварь, укравшую мои награды, и на горожан, физиономии которых слезливы и слюнявы от умиления и восторга!

– Чего ты хочешь?
– спросил его Тофер.

– Ничего! Ни денег, ни славы!
– Он приложил палец к губам: - Тсс!.. Только вернуть свое. Мою дочь!

– Она может и не вернуться, Марк.

– Что, никогда?!..
– спросил тот с испугом.

– Может, и никогда!

– Нет!
– замахал руками чучельник.
– Не сможет! И потом, ведь ты обещал!

– Я переоценил себя, старик! Девчонка поняла, что значит быть "бегущей по небу".

– К черту небо, прости, Господи!
– взвился в кресле Марк.
– Хотя... он пьяно хихикнул, - может ты и мне подрисуешь крылья?.. Валяй, Тофи! Должна же, наконец, восторжествовать справедливость: всю жизнь возиться с птицами - и не знать, что же такое полет!

– Такие, как ты, не летают!
– угрюмо ответил ему Тофер.

– Это почему же?
– плаксиво спросил Марк.
– Воробью, выходит, можно? И комару - можно? И платяной моли?! Обидно... Господи!
– простонал он, обливаясь слезами.
– Зачем ты позволил мне поймать Птицу Счастья? Ты же знаешь, что я - азартен, но не зол! Я - птицелов, Господи! Я всегда боялся одиночества! Хоть кто-нибудь - да рядом: птица или собака! В какую историю влез!

– Ты - дикий человек, тебе простительно, - сказал Тофер.
– Мне не простится.

Тут за окном раздался страшный грохот и дикое кудахтанье.

– Что это?!
– в испуге произнес Марк.

Со звоном распахнулось окно.

Тофер выглянул на площадь.

– Не может быть!
– ошеломленно произнес он.

– Что там?! Что?!
– подбежал к окну Марк.

– Там... рухнул Дворец, - не веря своим глазам, сказал художник.

– Какой ужас!..
– прошептал вмиг протрезвевший чучельник.

Над городом, огромная, словно туча, металась Авис Беатитудо. Она то взмывала вверх, то со свирепым клекотом падала вниз, вырывая с корнями деревья и срывая с домов крыши.

Дверь мастерской рывком распахнулась. На пороге стоял напуганный Филимон. Его костюм был разорван и в грязи.

– Она взбесилась!
– тяжело дышал он.
– Она, ух-ух, сожрала всю королевскую экспедицию... Снесла железное яйцо! Разнесла Дворец! Украла дворцовые вентиляторы! Ее носит по небу Ветер Удачи

в четыре мотора! Город в опасности!

– На площадь!
– поднялся во весь рост Марк.
– Старый гвардеец не может сидеть в окопах! За мной, господа!

– Погибнем!
– вдруг заныл Филимон.
– Чую, ух-ух, что погибнем!..
– Он привалился к дверному косяку, трясущийся и бледный, и выпученные глаза его, казалось, вот-вот выкатятся из глазниц.

– Смелее, господин секретарь!
– приободрил его Марк.

– Что мы сможем?..
– лепетал Филимон.
– Я видел её острые, как ножи, когти, её шпоры, её железные перья, о них сплющиваются пули!..

– Вперед!
– хмуро подтолкнул его Тофер.

– Нет-нет!
– дрожащим голосом повторял Филимон, вцепившись в дверную ручку своими пухлыми руками.

Тофер и Марк выбежали на площадь, которую уже с трудом можно было узнать. Словно смерч огромной силы налетел на город, смял, разорвал, перевернул, сокрушил все, что было на его пути - столбы, киоски, крыши домов!

А в небесах грохотала железными крыльями непобедимая Курица.

СРАЖЕНИЕ

Когда Нелли осталась жить в лесу, травница сразу начала учить её готовить целительные отвары из кореньев, толочь грибы и орехи для порошков, находить лечебные травы и цветы.

– Это - пустырник, - говорила она.
– Он - от нервов. А это - девясил от кашля. А если что заболит - сваришь мяту. Жмет сердце - не забудь про полынь. А весной - сорви ландыш... А вот специально для твоего отца: баранец называется... Меньше Марк по харчевням шататься будет... И ещё запомни: сушить траву нужно не на солнце, а только в тени!
– так ежедневно раскрывались Нелли все новые секреты и тайны.

– Как интересно!
– говорила Нелли.

Однажды со стороны города донеслись грохот и выстрелы.

– Не пойму я, - сказала бабушка Божена, - то ли идет гроза, то ли какое-то сражение.

– Сейчас посмотрю!
– сорвалась с места Нелли и поднялась над лесом.

– Ну, чего там?!..
– задрала голову зеленщица.

– Гвардейцы стреляют по какому-то летающему страшилищу!
– кружа над соснами крикнула ей Нелли.

– Бежим в город!
– махнула рукой бабушка Божена.

На площади было пусто, как, впрочем, и во всем городе.

– Ни одного гвардейца!
– возмущался Марк.
– Вот так защитники города!.. Испугаться какой-то курицы!

– Странно, что опустел город, - ответил Тофер.

– Да ничего он не опустел! Сидят по домам и дрожат от страха.

– Именно это - и странно...
– с горечью сказал художник.

Марк вдруг принюхался: до его ноздрей долетел запах табачного дыма.

Из-за кучи камней поднялась странная фигура. Мужчина это или женщина невозможно было определить. Странное существо было в разорванной одежде и с белым лицом, как у клоуна в цирке. В руках оно держало уцелевший блокнот столичной Ассистентки, а в зубах - курительную трубку.