Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
Бах!
Пуля пробила запястье и застряла в деревянном ложе обреза. Оружие выпало. Он рухнул на спину, завыл, зажимая обе руки.
Я прыгнул к нему, ударом ботинка откинул обрез в сторону. Навёл пистолет прямо в лицо. Пусть смотрит прямо в черноту дула и соображает.
— Говори, сука. Где она? Где Груня?
Он стонал, плевался кровью. Жив, тварь. Значит, всё мне скажет.
Я прижал ствол пистолета к его лбу. Вдавил так, что он явно прочувствовал — не просто так скрипел зубами.
— Если не скажешь — не доживёшь до утра.
Он
И тут я рассмотрел его лицо. И узнал его. Твою мать, ну кто бы сомневался!
Глава 19
Это был он. Беспалый. Тот самый урка, которого я видел возле горящего дома Марфы Петровны.
Память выдала мгновенно: тогда он стоял в толпе, делая вид, что просто пришёл поглазеть, да и пришёл-то, мол, поздно, уже всё было в дыму и ничего не видно. И смотрел… глаза у таких не меняются — ни на воле, ни на пожарище. Да он и не помогал тушить.
Я сильнее вдавил ствол в его лоб. Чувствовал под кожей твердь кости.
— Говори, сука! — рявкнул я.
Иван Беспалый скривился, стиснул зубы. Даже в тусклом ночном свете было видно, как на его скулах играют желваки.
— Ты её не найдёшь, мент, — хрипло выдохнул он.
— Ну всё, — сказал я. — Хана тебе. Пристрелю, как бешеного пса.
Я не играл в тонкие допросы. Времени на это не было. Либо он скажет сейчас — либо останется тут навсегда. Я оторвал макарова от лба и направил ему в живот, пускай не надеется на скорую смерть. Но страха в его глазах и не было. Лишь глухая, чёрная ярость.
— Я и так не жилец, — прохрипел он, слабеющим голосом, но с ноткой торжества, будто переиграл меня.
Я на секунду замер, потом склонился ближе:
— Скажешь всё — вызову скорую. Попробуют спасти. Жить будешь, хоть и не на воле. Выбирай.
Он коротко усмехнулся, без радости.
— Ты не понимаешь, мент, — сипло проговорил урка. — Они меня везде достанут. Лучше сразу убей.
— Ничего у тебя не выйдет, думаешь так просто от меня отделаться? Хрен тебе, — процедил я. — Подлатают, очнёшься — и я тебя каждый день допрашивать буду, с пристрастием. Пока не расскажешь все.
В глубине души я уже понимал: выбить что-то из него будет тяжело, он готов умереть, это видно по взгляду, по голосу. А ведь у меня есть только сейчас, никакого потом — времени почти не оставалось, ведь Беспалый истекал кровью. Даже в темноте было видно, как по простреленным рукам тонкими струйками, будто ручьями, сочится кровь. Не останавливается, а будто бы наоборот — течёт все сильнее и сильнее.
Почему?
— Не выйдет, мент…. Я почти труп… — усмехнулся он, задыхаясь — будто уловил мой немой вопрос. — Кровь у меня не сворачивается…
Гемофилия.
Мелькнуло, будто ток ударил. Редкая штука. И смертельная при таких ранениях. Я сделал шаг было к калитке — рвануть к соседям, вызывать «скорую», но тут же остановился. Пока найду телефон, пока кто-то дозвонится, пока врачи приедут —
Я наклонился, схватил его за руку и вдавил палец в перебитую кисть. Он вздрогнул всем телом, хрипло застонал.
— Лиза! Жива?! — закричал я ему прямо в ухо. — Говори, тварь! Будет еще больнее…
Он содрогнулся, напрягся. Из его пересохших губ вырвалось:
— Да… жива…
Слова были едва слышными. Больше похожими на стон или выдох, чем на ответ.
Я уже открыл рот, чтобы задать следующий вопрос — где она? — но Беспалый вдруг размяк, всё напряжение в его теле ушло, глаза закатились.
Я схватил его за грудки и тряхнул, пару раз ударил по щекам.
— Очнись! Не вздумай сдохнуть, гад!
Но всё было бесполезно. Приложил руку к шее. Пульс под пальцами на артерии еле угадывался. Слабый, рваный.
Через минуту Беспалый был мёртв. Отправился в ад. А вместе с ним уходил последний шанс быстро найти Лизу. Но главное, теперь я знаю, что она жива… Жива!
Я выпрямился, медленно вытер ладони носовым платком, тот вмиг пропитался насквозь чужой кровью. Платок я скрутил в комок и швырнул в пыль под крыльцом. Сомнений не оставалось: Ивана Беспалого послали за мной. Груня была лишь приманкой, наживкой для тех, кто хотел меня убрать. И хоть ублюдку не удалось исполнить приказ до конца, он всё же успел сыграть свою грязную роль — он сдох, и теперь следы вели в тупик.
Следы. Почти все следы.
Я опустил взгляд. Его ноги. Ботинки — грязные, истоптанные, с треснувшими подошвами. Но что-то в них насторожило, чуйка кричала, что нужно осмотреть обувь. Я наклонился, сдёрнул один ботинок и, рассмотрел подошву на отсвет луны, сразу узнал характерный рисунок. Грубые многоугольники, глубокие протекторы. Я сразу узнал подошву — точно такой отпечаток я видел на крыльце горящего дома Марфы Петровны. Тот едва заметный след, оставленный на закопчёных досках — и в одно мгновение смытый пожарными. Я видел его и запомнил, но показать не мог никому. Так вот кто шастал там той ночью! Не случайный зевака из толпы, пришедший поглазеть на чужое горе. Убийца.
Я снова выпрямился, сжал челюсти. Беспалый был лишь пешкой. Он убивал — но его кто-то направлял, вёл за руку, толкал на убийство. И этот кто-то сильно не хотел, чтобы правда о Чёрном озере выбралась наружу. Сегодня они попытались меня убрать, устранить, а это значит, что я подобрался слишком близко к разгадке.
Не теряя времени, мы с Гороховым, Федей и Катковым организовали осмотр жилья Ивана Беспалого. Улица Тракторная, 6. Понятые, протокол, опись — всё, как положено. Перерыли весь дом. Он представлял собой типичную халупу: грязные, давно не беленые стены, старая железная кровать, покрытая замызганным ватным одеялом, на столе — щербатая посуда, в углу — ворох тряпья и пустые бутылки.