Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
Она улыбнулась и добавила:
— И ещё слышала, что подозреваемый у вас уже в камере.
— Есть такое, — кивнул я и, не дожидаясь, пока разговор зайдёт в излишне личную плоскость, подошёл к двери, закрыл её и повернулся.
А она уже стояла слишком близко. Полшага — и я бы уткнулся в неё носом. Ещё секунда — и её руки, наверняка, легли бы мне на шею.
Нужно было срочно что-то делать. Я шагнул вбок, в обход, и, чуть улыбнувшись, проговорил:
— Чаю?
— А-а?.. Давай, — ответила она, хотя было видно — она
Я налил нам по кружке. Сел напротив, поставил кружку перед ней.
— Ну, рассказывай, — сказал я. — С чем пожаловала?
Лиза перекинула ногу на ногу, пригубила чай — пила так, будто это было элитное вино. Достала из кармана сигарету, но не зажгла, просто держала. Смотрела на меня, щурилась, будто искала поддержки. Сегодня не было в ней никакой вульгарности, да даже и усталости не чувствовалось. Только какое-то предвкушение.
— Опять была на выездном собрании… у своих друзей? — спросил я, давая понять. что ее дела меня нисколько не коробят. Ну, почти не коробят… красивая девка, могла бы семью завести.
— Да. Баня. Всё, как вы, мужики, любите. Веники, тосты, анекдоты и особенно про Горбачёва.
— Ну и?
— Шамба с Мещерским отпаривались в отдельной комнатке. Выпили много — и водки, и пива. Думают, стены не слышат, потеряли бдительность. Но баня, ты сам знаешь — место, где народ расслабляется, а язык развязывается.
Она чиркнула импортной зажигалкой с позолоченным орнаментом. Закурила и выжидающе взглянула на меня.
— И о чем говорили? — побарабанил я пальцами по столу в нетерпении. — Не тяни, вижу ведь, что о важном.
Она выпустила клубы дыма мне в лицо, будто бросала вызов. Я лишь улыбнулся в ответ. Ведь я ей не враг, а союзник. В том времени она погибла, а теперь — вот она, здесь, и я сделаю все, чтобы ее путь не повторился. Пока не знаю как, но сделаю.
Лиза начала рассказывать:
— Мещерский сказал: «Надо залечь. Москвич копает. Жёстко. Если дойдёт — всё рухнет.» А Шамба только пыхтел от жара и сказал: «Он не просто милиционер. Он с той стороны. Его надо или сбить с дороги, или подставить.»
Я поморщился.
— «С той стороны»?
— Да…
— Что это значит?
— Не знаю… Думаю, они имели в виду — либо Комитет, либо кого-то ещё, кто не вписывается в их местные расклады. А потом Мещерский добавил: «Хозяин недоволен. Говорит — если всплывёт, убирать придётся всех. И тебя, и меня.»
— Хозяин? Так и сказали?
— Да…
Я встал. Прошёлся к двери, приоткрыл и посмотрел в коридор. Тихо. Только стучат пишущие машинки у следаков да рация трещит внизу в дежурке. Закрыл дверь и замкнул изнутри на замок. Уселся в свое кресло.
— Они упоминали, кто он, этот Хозяин?
— Нет. Только «Хозяин». Без имён.
— Странно… Они оба не выглядят пешками. А над ними еще кто-то стоит, оказывается. Вот уж не думал… Интересно, кто?
— Андрей, вообще-то мне страшно…. — прошептала
— Не бойся… Ты молодец, правильно поступила, рассказала… Значит так, вот деньги, — я вытащил из ящика стола купюры. — Возьми и уезжай. Ты свое дело сделала, спасибо тебе большое, что не побоялась, а сейчас — спрячься пока. Оставишь контактный телефон, я с тобой потом свяжусь, когда всё уля…
— Андрей, ты не понял, — Лиза перебила, встала и присела бедром на край стола, придвинулась ко мне. — Мне за тебя страшно. Они сказали «Его надо или сбить с дороги, или подставить». Ты не слышал?
— А-а… Ты про это… Не беспокойся, меня трудно сбить с дороги. Разберусь. А ты уезжай, ладно?
— Никуда я не поеду, — фыркнула девушка. — Вот еще, выдумал! А кто же будет твоими ушами там? У них?…
— Это не игрушки. Груня, повторяю, это опасно…
— Груня… Ты назвал меня Груней. Так называла меня бабушка только. Ой, божечки, как же я ее любила, — Лиза шмыгнула носом, на миг ее глаза налились грустью и сверкнули слезинками.
Накладочка вышла. В прошлой жизни это прозвище за ней прочно закрепилось — но уже в девяностых, а в это время, похоже, я первый, кто ее так назвал, не считая бабушки. Это чрезвычайно тронуло мою прекрасную информаторшу.
Но Груня тут же взяла себя в руки, смахнула наваждение с лица тыльной стороной кисти и проговорила с тихой злобой:
— Мы прижмем их. Мы вместе. Я хочу, чтобы эти ублюдки поплатились за все.
— Они тебя… причинили тебе боль?
— Они все причиняют, — опустила глаза женщина. — Но давай не будем об этом. Давай лучше выпьем. У тебя есть что выпить?
— Нет.
— Зато у меня есть, — она достала из сумочки небольшую изящную фляжку и ловко сцапала с полки шкафа какие-то стаканы.
Пыльные. Но Лиза просто дунула в них и разлила янтарную жидкость с дубовым коньячным душком.
— За нас?
— Нас? — прищурился я, беря стакан.
— Ну — нас, как команду… Я же теперь в команде, да? Как там у вас называется? Осведомитель?
— Ну, тогда за нас, — улыбнулся я сдержанно, и наши стаканы звянули.
Пригубили, отпили — и в ту же секунду в дверь грубо постучали. Кто-то повернул ручку, попытался войти, но не смог, ведь дверь я запер на ключ, когда понял, насколько серьёзен разговор. И снова стук — громкий, бухающий.
Так сотрудники не стучат…
Глава 17
Дверь в кабинет снова дёрнулась, уже не так настойчиво, но с определённой интонацией. Я бросил взгляд на Лизу, та уже поставила пустой стакан на стол, подальше.
Я подошёл к двери и, провернув ключ, открыл.
На пороге — Света. Волосы немного растрепались, на лбу выбившаяся прядка, на щеках румянец, лицо, вроде бы, спокойное, но вижу — прищур, который я знал наизусть: ничего хорошего не жди.