Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
— Ты начальник милиции или кто?
— Я несколько дней в должности, Андрей, — оправдывался криминалист. — И то временно…
— Да знаю я, — махнул рукой и процедил. — Дебилы… Это я не тебе, Лёша, это я про местных, мать их, милиционеров.
В кабинете стало душно, будто воздух отсюда кто-то откачал.
Горохов, как и положено руководителю, сообразил и выдал распоряжение:
— Так… Объявляем план «Перехват». Перекрываем все выезды — мосты, станцию, автовокзал, трассу на область, реку и причал — всё, что можно.
— И отправь оперативников к дому Лазовских, — добавил я. — Вряд ли беглецы туда наведаются, но должно быть сделано на всякий случай.
— Есть! — Катков метнулся в дежурку. Я слышал, как его голос звенит в трубке — коротко, отрывисто: «Управление… Примите… КПЗ… Убийство сотрудника… Подтверждаю…»
Горохов только успел сделать спецоообщение в Москву, а Катков доложился в обком, когда в кабинет без стука ввалился взволнованный дежурный. Горохов скривился: вот сейчас совсем не до него.
Пока дежурный не проговорил:
— Из пожарной части позвонили, — сказал он. — Горит дом Лазовских.
Я замер, но только на секунду.
— Поехали, — скомандовал я и сам метнулся на выход.
Даже Никита Егорович подчинился и поспешил за мной.
Когда мы прибыли, дом уже полыхал. Постройка кирпичная, но изнутри вспыхнула как порох. Пламя хищно лизало стены и вырывалось из окон, оно гудело, как домна. Черный дым застилал округу — глаза слезились даже у нас, когда мы остановились в двух десятках метров.
Пожарные уже были на месте, суетились, растягивали рукава, перекрикиваясь сквозь гул огня. «ЗИЛ» плевался водой через лафетный ствол, но в этом пламени и дыму казалось — всё как мёртвому припарка. Огонь сжирал доски крыши, как саранча листву.
Сквозь грохот рушащихся балок я услышал, как кто-то из бойцов прокричал:
— Крыша пошла!
Гулко обвалились стропила, и в небо ударило пламя с синим языком — так горит краска и старая пропитка.
Мы стояли с Федей и Гороховым чуть в стороне, возле деревца, листву которого жар уже начал высушивать.
— Что думаете? — спросил он, тяжело дыша и вытирая лоб платком.
— А что тут думать. Игорь узнал, что отец его сдал, — сказал Федя. — Вернулся. Убил родителей. Дом поджёг. Чтобы следов не осталось.
Я смотрел на огонь и не отвечал. Что-то в этом всём не вязалось. Слишком… подчёркнуто. Слишком «по схеме». Не такой простой этот городишко оказался. Не такая простая семейка Лазовских. И высшие чины города в чем-то замешаны — уверен, что это они подослали Беспалова меня убивать.
— Нужно разгрести завалы, когда потушим, — проговорил я. — Нужны бульдозеры. Если разобрать кирпич…
— Андрей Григорьевич, — проговорил Горохов. — А какой смысл? В таком пекле… если там и были тела… От них не останется ничего. Ни зуба, ни косточки. Пыль да пепел.
Я медленно покачал
— Нет, Никита Егорович, — тихо сказал я. — Здесь что-то не так. Всё слишком гладко. Слишком… удобно. Мы будем разгребать завалы. Как только остынет кирпич — пригоним технику.
— Думаешь, есть что копать?
— Чувствую, — сказал я.
Пожар постепенно затухал. Над руинами, в которые превратился дом Лазовских, ещё тянулся сизый дым — густой, едкий, с запахом горелого лака, старой мебели и чего-то мертвого. Слишком много было мебели внутри, да еще и деревянная отделка.
Пожарные уже сматывали рукава, цистерна опустела, а за новой порцией воды не собирались ехать. Опасность распространения огня миновала, а кирпичи да головешки никто не собирался тушить до талого. Жалко исторический особняк, ну так ему уже не поможешь. Я настоял все же, чтобы сделали еще один заход, чтобы угли быстрее остыли, и мы могли уже завтра начать разгребать завалы.
Ко мне подошёл Орлов. Он приехал не так давно, но даже его рубашка уже в саже. Видимо, майор близко подходил к очагу возгорания, и явно не из любопытства. Теперь он встал рядом, не глядя. Несколько секунд мы просто смотрели на угасающий огонь.
— Наши, — заговорил он негромко, не отводя взгляда, — на таджикско-афганской границе перехватили груз. Через Пяндж шёл. По документам — партия текстиля. От нашей «Красной Нити».
Я чуть повернул голову.
— Интересно… А внутри?
— ПС-63, — кивнул он. — Несколько герметичных ёмкостей. Всё — как ты и предполагал. Сверху — ткани, как положено, а внутри как раз вещество. Накладные липовые. Груз шел нелегально.
Я медленно выдохнул, взгляд скользнул по пепелищу.
Орлов продолжил:
— По Шамбе прокуратура дала согласие. Пока что будет уголовка по линии хищения социалистической собственности. Как только сверху добро дадут — берём.
— Слушай, Гордеич… — я посмотрел на него, щурясь от дыма, — пока не надо. Рано… Если сейчас дёрнем — остальные лягут на дно или спрячут улики, уничтожат всё подчистую. Нужно брать всех и сразу. Одним скопом, так сказать. Иначе дело рассыпется, а Шамба пойдет только как расхититель социалистической собственности.
Орлов помолчал, затем коротко кивнул:
— Ну-у… Да, ты прав Григорич. Наверное, так и сделаем.
Он на секунду замолчал, будто собирался с духом, затем спросил, не глядя:
— А Мещерский? Ты уверен, что он завязан тоже?
— По уши. Все нити сходятся к нему. Ни одна левая отгрузка с фабрики не могла пройти мимо него. А с Шамбой они вообще, как братья.
— Его разрабатываем, но пока глухо… Ничего не нарыли.
— Это не значит, что он не при делах. Копайте дальше, товарищ чекист.