Квинтет из Бергамо
Шрифт:
— Да вы, Тереза, и есть настоящая дама! Послушайте-ка, а не окажете ли вы мне честь выпить со мной аперитив, а? И пусть тогда лопнут от ревности все эти молокососы, которые уже с завистью пялят на меня глаза!
Несколько смущенная Тереза с явным удовольствием приняла приглашение, и парочка уселась на террасе одного из ближайших кафе.
Тарчинини рассказал ей, как был поражен, застав у себя донну Клелию, которая рылась в его вещах.
— О Боже, синьор профессор,— возмутилась Тереза, — какой стыд!.. Ее совершенно нельзя оставлять без присмотра... А что ей было нужно?
— Убедиться,
— Бедная женщина...
— Скажите-ка, Тереза, а почему она все время называет меня Серафино?
— Да она всех посторонних так называет. И нашего прежнего постояльца тоже... Правда, он-то хоть мог запираться на ключ. Надо обязательно напомнить хозяйке, чтобы она заказала вам новый ключ.
— А знаете, Тереза, — пустил пробный шарик Ромео, — я тут слышал, что чары этого Альберто Фонтеги не оставили равнодушным ваше нежное сердечко...
— Мое?..
— И должен вам признаться, только не смейтесь, что когда мне об этом сказали, я почувствовал какие- то странные уколы в области сердца... Уж не ревность ли это, как вы считаете?
Веронец поразился, как сразу посуровело, сделалось замкнутым лицо девушки.
— Хотела бы я знать, у кого это хватает наглости распускать такие слухи! Этот Фонтега! Да я просто терпеть его не могла... Проходимец, самый настоящий проходимец, вот и все!
— В самом деле?|
— Бездельник! Ему бы только спать да выпить где-нибудь за чужой счет! Гнусный тип, если вы хотите знать мое мнение... Я? С ним?.. Придумают же такое! Стоило блюсти себя до такого возраста, откладывать деньги, чтобы потом промотать их с какой-то шпаной!
Бедняга Баколи... Слушая эту странную надгробную речь, Тарчинини пожалел, что ему не довелось увидеться с парнем, к которому, похоже, никто не испытывал особой симпатии.
— Конечно, вы правы, Тереза... Вам нужно найти себе хорошего парня, с приличной профессией...
Девушка вдруг сразу успокоилась и даже заулыбалась.
— Меня бы вполне устроило, если бы он оказался намного старше меня... Я могла бы полностью на него положиться, а мне, синьор профессор, ужасно важно, чтобы рядом был кто-то, кому бы я могла довериться...
Ромео с трудом проглотил слюну. Положительно, эта Тереза в конце концов окончательно вскружит ему голову... Он зажмурился, пытаясь сквозь прикрытые веки вызвать в памяти жену с ребятишками, но ни та, ни другие не откликнулись на призыв отца, предоставляя ему разбираться со своими страстями без посторонней помощи. Тогда полицейский решил просто прекратить становящийся опасным разговор на столь скользкую тему.
— Стало быть, у вас сегодня выходной?
— Нет, только утро, надо было забрать кое-какие бумаги в префектуре. А потом придется возвращаться. Они ведь там без меня как потерянные. — Она поднялась. — Большое спасибо за приглашение, синьор профессор.
— Да что вы, Тереза, это мне вас надо благодарить.
Не удержавшись, неисправимый Ромео все-таки вложил в эту простую фразу куда больше неясности, чем того требовали простые приличия, и долго не мог отвести взгляда от удаляющейся прелестной фигурки. Вдруг он понял, что она оставила на столе коробку из кондитерской. И
— Тереза! Вы забыли свои пирожные!
— О!.. Благодарю вас... Донна Клелия мне бы этого не простила...
Протягивая ей коробку, он прочитал надпись и с улыбкой бросил:
— Милан!.. Неужто вы так далеко ездите за своими пирожными?
Она очаровательно расхохоталась.
— Ну что вы, это просто название самой лучшей кондитерской в Бергамо.
***
Утратив недавнюю беззаботность в походке, веронец медленно брел по улице Борфуро. Рядом с этой крошкой Терезой он особенно остро чувствовал свой возраст и, вечный влюбленный, тяжело от этого страдал. Нет, у него и в мыслях не было изменять мамуле, просто он всегда получал удовольствие, убеждая себя, что захоти он... Ах, эта малышка Тереза... Похоже, и он тоже не совсем ей безразличен... Эх, скинуть бы лет пятнадцать...
Так, погрузившись в горькие размышления и невеселые мысли, Тарчинини добрался до церкви Сан Алессандро ин Колонна. У самых дверей подумал, что, если полицейские в штатском действительно следуют здесь за ним по пятам, они, должно быть, решат, что он какой-то невероятно ревностный католик. Тарчинини улыбнулся, и в тот же момент все его грустные мысли сразу куда-то улетучились.
Манфредо Сабация был уже здесь, но, прежде чем приблизиться к нему, Ромео решил исполнить все ритуалы, положенные доброму христианину: опустил монеты в ящик для сбора пожертвований, прямо под ногой у победоносно шествующего Сан Алессандро, потом преклонил колени перед алтарем и так далее. Оказавшись наконец-то подле коллеги, он обхватил лицо руками и погрузился в медитации. И только решив, что этого достаточно, чтобы убедить даже самых заядлых скептиков, присел рядом с Манфредо.
— Что-нибудь случилось? — тут же выпалил бергамец.
Стараясь быть как можно короче, Тарчинини сообщил ему, что, похоже, занимает в семействе Гольфолина ту же самую комнату, где, вне всякого сомнения, под именем Альберто Фонтега жил не кто иной, как Эрнесто Баколи.
— Как вам удалось это обнаружить?
— Путем сравнения остатка шерсти, что вы дали мне в прошлый раз, с ковром, который лежит у меня в комнате.
— Так, понятно. И что мне теперь надо сделать?
— Сказать комиссару старого города, чтобы он явился к Гольфолина с фотографией Баколи. Тогда у нас будет полная уверенность, и я смогу расспросить об этом Луиджи Кантоньеру, хозяина «Меланхолической сирены». Только, ради Бога, ни слова обо мне вашему коллеге из старого города!
— Можете не волноваться... Для всех вы были и остаетесь археологом Аминторе Роверето.
— Спасибо. У нас появилась первая зацепка, возможно, это нас никуда не приведет, но попытаться все- таки стоит.
— Похоже, у нас не такой уж большой выбор, а?
После плотного обеда Тарчинини пустился в обратный путь на вьяле делла Муре. Добрался он туда где- то около трех и в коридоре наткнулся на донну Клаудию.
— Ах, синьор Роверето... Тереза рассказала мне насчет моей матери... Даже не знаю, как вымолить у вас прощенье... Я послала сына заказать для вас ключ. Надеюсь, завтра он уже будет готов. Может, вам что-нибудь нужно? Мы сейчас начинаем репетицию и…