Квинтет из Бергамо

Эксбрайя Шарль

— Зарегистрирован?

— Разумеется, синьор комиссар.

— Попрошу вас, синьор, предъявить ваши документы,— обратился Даниэле Чеппо к Тарчинини.

Веронец подчинился, комиссар внимательно прочитал сам, потом передал помощнику, тот тоже в свою очередь изучил и снова вернул шефу.

— Благодарю вас, синьор профессор,— проговорил Чеппо, возвращая Ромео документы.

Затем он вынул из кармана фотографию и, буквально сунув ее под нос Клаудии, осведомился:

— Вы узнаете этого парня, синьора?

— Ma che!

Да это же Альберто Фонтега, который удрал от нас, не заплатив за комнату!

— Этот жилец тоже был зарегистрирован по всей форме, синьора?

— Естественно! Мы знаем порядки, синьор комиссар.

— Тем лучше для вас, синьора, потому что этого Альберто Фонтегу на самом деле звали Эрнесто Баколи.,

— Выходит, он нас обманывал!

— Увы, синьора... У вас остались его вещи?

— Их дня два спустя после его отъезда забрал какой-то приятель, впрочем, заплатив все, что он нам задолжал.

— Не могли бы вы мне описать этого любезного приятеля?

— Среднего роста, ни бороды, ни усов, глаза веселые… довольно словоохотлив, не думаю, чтобы он был из наших краев... скорее уж откуда-нибудь с юга.

— Понятно.

— Позволительно ли поинтересоваться, синьор комиссар, какова причина вашего визита?

— Дело в том, что полиция разыскивает Эрнесто Баколи. К нему кто-нибудь приходил?

— Нет, ни разу.

— А вы не знаете, он посещал кого-нибудь в городе?

— Даже не знаю... Он слонялся целыми днями в старом Бергамо, делал какие-то рисунки, иногда писал маслом...

— Прощелыга он, вот он кто! — вмешалась вдруг Тереза.— Настоящий бездельник! Все строил мне глазки, видно, хотел добраться до моих сбережений!

Комиссар с любопытством разглядывал девушку, и Клаудия представила ее полицейскому.

— Тереза Тиндари, наша служанка... Она у нас в доме уже три года.

— Позволительно ли будет спросить вас, синьор комиссар,— снова вступил в разговор дон Ладзаро,— что он такого натворил, этот Эрнесто Баколи?

— Он? Ровным счетом ничего.

— Вот как?

— Это кто-то натворил, а он оказался просто жертвой... Мы обнаружили тело Эрнесто Баколи на дороге, что ведет в Сан Пеллегрино.

— Бедный мальчик! — воскликнула Клаудия.— Он мертв?

— Да, мертв.

Тут Тереза задала вопрос, которого с нетерпением поджидал Тарчинини.

— Это несчастный случай?

— Нет, убийство.

Ко всеобщему изумлению, Софья вдруг разрыдалась. На нее удивленно уставился комиссар. И дон Марчелло счел нужным пояснить:

— Моя жена очень впечатлительна... И потом, в последнее время мы очень много работали… У нее просто не выдержали нервы.

— Понятно... Что ж, синьоры, мне остается только поблагодарить вас за помощь.

И полицейские в сопровождении Терезы вышли из комнаты. Все остальные в полном смущении глядели друг на друга.

—

И кто бы мог подумать, что бедный парень так плохо кончит?.. — вздохнула, выражая всеобщее мнение, Клаудия.

— Господи! Да замолчите вы! — на грани истерики завопила Софья. — Вам бы уж лучше помалкивать!

— Не забывай, Софья, что ты разговариваешь с моей матерью! — подскочил Марчелло. — Попрошу тебя проявлять должное уважение!

— Научился бы сначала уважать свою жену!

И, вся сотрясаясь от рыданий, она выбежала из комнаты. Расстроенный Тарчинини думал, как бы найти благовидный предлог и поскорей унести ноги.

— Похоже, после таких печальных событий, — проговорил он с улыбкой, — всем уже не до музыки?

— Что и говорить... — проворчал дон Ладзаро. — Но несмотря ни на что завтра мы отправляемся в Варезе, а вечером даем концерт. — Он повернулся к сыну. — А ты, Марчелло, должен непременно убедить жену, чтобы она еще порепетировала... У нее пока еще не все получается, и это может испортить все впечатление.

— Можешь не сомневаться, — сжав зубы, заверил молодой Гольфолина, — она обязательно порепетирует, а не захочет — силой заставлю!

— Полно, Марчелло, — вмешалась Клаудия, стараясь загладить явно неуместную выходку сына,— не надо казаться хуже, чем ты есть на самом деле!.. Вот видите, синьор профессор, вопреки общепринятому мнению музыка вовсе не всегда смягчает нравы. Умоляю извинить нас за эту некрасивую сцену, но, поверьте, нынешних молодых женщин порой бывает очень трудно понять.

— Ну что вы, синьора, — любезно поклонился Ромео, — в моем возрасте уже мало чему удивляются.

— Вы очень добры, синьор.

Возвращаясь к себе в комнату, веронец столкнулся с Терезой. Он взял ее за руку и увлек за собой.

— Что все это значит, Тереза? — поинтересовался он, закрыв за собой дверь.

— Вы о чем?

— Я имею в виду этот неожиданный визит полицейских.

— А почему вы меня-то об этом спрашиваете, вы ведь, синьор профессор, знаете столько, сколько я, а? Этот проходимец жил у нас под чужим именем. Эх, если бы они вовремя меня послушали!

— И что же вы им говорили?

— А все то же самое, синьор! Что этот парень мне с самого начала не понравился, а я, если хотите знать, редко ошибаюсь в людях... Он весь был какой-то скользкий, фальшивый... Вечно что-то выслеживал, вынюхивал! Никогда не знаешь, где он, бывало, откроешь дверь, а он стоит, подслушивает...

— И что же он выслеживал?

— Поди знай! Правда, у меня-то на этот счет есть кое-какие догадки.

— Интересно было бы узнать, что вы имеете в виду.

— Ну что ж, могу и сказать! Вот хоть убейте, а я все равно уверена, что этот Альберто или там Эрнесто хотел выведать какие-нибудь семейные тайны, чтобы потом шантажировать дона Ладзаро.