La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
«Отлично, мамочка! Вы перекричали собственного ребенка! По шкале АПГАР Ваше состояние потянуло на уверенные десять баллов! Суперженщина родила царственного ребенка! Аллилуйя! Хотел бы посмотреть на Вашего муженька!» — сказал он, двумя руками подтягивая чуть ли не до ушей свои не по росту подобранные медицинские штаны. — «Мы здесь закончили, девчонки? Слишком много женского гормона, я чувствую себя каким-то сухарем. Рыдать от радости не могу — привык, а спать — вы, чертовки, не даете. Итак?».
«Да, Сергей Афанасьевич!» — посмеиваясь, произнесли
«Дарья — доброе имя! Отцы любят дочерей, детка, больше, чем желанных сыновей, своих юных собратьев по штанам. Поверь, умничка! А маленькой золотой рыбке в жизни пусть всегда сопутствует удача и любовь! Будь счастлива, малышка» — закряхтев и потянувшись, а затем невысоко подпрыгнув, выдал пожелание, после чего бодро развернул свою тележку и покатил к выходу из родильного зала…
— Оля, — Алексей спокойно произносит в десятый, кажется, по счету раз мое имя, рассматривая через незанавешенное окно на кухне Ярослава, снующего туда-сюда возле своей машины, коряво припаркованной перед нашими воротами. — Это же неправильно, тебе не кажется? Почему он там, а она здесь? Он наш зять, муж Дари, член семьи, а мы держим его даже не во дворе, а за воротами, словно какого-то негодяя. Горовые поругались, что ли? Какие теперь в том раю проблемы? Полагаю, его пацан опять ни хрена не завоевал?
— Алеша, пожалуйста, прекрати это, — пальцами растирая себе виски, с шипением его прошу. — Ты не мог бы…
— Убраться, по всей видимости? Огорчу сейчас, душа моя! Я не в настроении, жена, а значит, не собираюсь уходить. Мне очень интересно, выслушать хоть какие-нибудь, пусть и за уши притянутые, объяснения от Даши. Какого черта происходит? Или пригласите его в дом, или отпустите на все четыре стороны. Что это такое? Где она? Пусть решится на что-нибудь, в конце концов. Мне осточертело подбирать за ней дерьмо и помалкивать об этом, делая вид, что: «Все нормально, рыбка! Это у тебя период непростой!». У нее беда? Ответь, пожалуйста.
— Ему нужно уехать, Алексей. Она останется сегодня здесь. Неподходящее время…
— Чего-чего? Время не то? А когда планеты станут в нужный ряд? Это случится в этой жизни или я, как и полагается, сдохну, но так обещанного мне парада не дождусь?
— Ничего не вышло с ребенком. Понимаешь?
— Прекрасно понимаю! Это тяжело, тем более молодой паре. Мы через это с тобой тоже прошли. Но, — опустив голову, рычит себе под нос, — это не повод отгораживаться от него и сбегать сюда, чтобы поплакать на твоей груди. Ему пусть выговаривает, с ним пусть решает и ему же жалуется! Пусть плачут вместе, но не поодиночке, а ты, вообще, туда не лезь! Оля, ты же знаешь, как я на это все смотрю.
— Пожалуйста, выйди к нему и…
Муж демонстративно вызывающе поворачивается ко мне лицом, по-барски выставив руки на свой пояс, с нескрываемым пренебрежением, вызовом и злостью в своем голосе, очень жестко произносит:
— Нет! Хрен и тебе, и дочери! Пусть Даша выйдет к нему и скажет обо всем сама. Глядя ему, — вскидывает
— Мамочка… — Даша входит к нам на кухню и, заметив Алексея, тут же замирает в дверях. — Па…
— Добрый вечер, рыбка! — муж, почти отталкивая меня, выходит на передний план, разделяя нас.
— Ты дома? — Дарья с испугом смотрит на меня через плечо своего отца.
Присутствие Алексея при нашем разговоре, видимо, не входило в планы дочери.
— Это ведь мой дом! — он обводит руками воздушное пространство в этом помещении так, словно гордится своим статусом. — А что? — спрашивает и тут же тихо добавляет. — Я тебе мешаю?
— Ничего, — Даша опускает голову, таращится на напольный кафельный рисунок, изредка поглядывая на свои сведенные в почти идеальное кольцо верхние конечности, — не мешаешь. Нет, конечно.
— Что случилось? — Алеша медленно отходит от меня, скрестив на груди руки, упирается задницей в поверхность рабочего стола. — Рассказывай, Горовая!
— Ничего, — детка отвечает.
— Не настроена говорить со мной? Женские тайны? Секреты от Яра?
— Извини, пожалуйста.
— Хм! А за что? — муж громко хмыкает.
Даша не транслирует ответ, зато водит взглядом по кухонному полу — я определенно вижу, как двигаются ее темные завитые ресницы, — но поднять голову, чтобы посмотреть на нас, все же не решается.
— Я хотел бы пообщаться с Ярославом, Дори, пока ты будешь с матерью мило щебетать. Ему можно сюда войти? — подавшись к ней всем телом, муж задает вопрос. — Или мы объявили ему бойкот? Горовой попал в немилость грозного Царя. Обидел? Заманил? Обманул? Ударил? Потребовал невозможного? Я накидал тебе всевозможных версий. Выбирай!
— Пап…
— Ну-у-у-у? — Алексей рявкает на дочь.
— Нет, нет и нет, — нервно прокручивая свои пальцы, Даша отвечает.
— Ты хоть понимаешь, как унизительно и подло это выглядит? Как мерзко и отвратительно ты обращаешься с собственным мужем! Ты унижаешь мужчину, заставляя караулить выход. Он что, цепной пес? Или изверг, истязающий тебя? Да как он посмел интересоваться чувствами своей жены? Как он решился прислушаться к ее желаниям, страхам, надеждам? Дурачок какой-то, да?
— Он не понимает.
— Все ясно! Один, зато стабильный и какой, ответ на все времена. Ты знаешь, — Алексей широко разводит руки по сторонам, — он не одинок в своем непонимании. Мужики — далеко не самые разумные зверьки. Нам нужны четкие команды, как служивым кобелям: «Стоять! Хватать! Не сметь! Фу! На место! Взять!». Ты не удосужилась ничего толкового выбрать. Сейчас огорчу, детка. Я вот тоже ни х. я не понимаю. Оля-я-я-я! — яростно орет, уничтожая взглядом.
— Алексей! — оскалившись и приняв атакующую стойку, рычу на него. — Не надо.