La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
— Скажите моему мужу, что у меня были выкидыши. Два или три, например, — намеренно путаюсь с количеством женских неприятностей. — Много, понимаете?
— Это играет большую роль? Есть давным-давно сложившаяся патологическая ситуация, Дарья Алексеевна. У Вас колоссальные проблемы с зачатием, — она откидывается в своем рабочем кресле, скрещивает руки, обняв себя за плечи, слегка насупив брови и прокручиваясь на месте, продолжает говорить. — Проблемы однозначно есть! Об этом в Вашей карточке понятно и доступно для специалистов все написано. Вы требуете от медицины невозможного…
Пока я требую кое-что персонально от тебя, тетя! Всего лишь… Откровенную мелочь…
Я умоляю солгать! Неужели это тяжело и неподъемно для этого врача в такой же «юбке», как у меня. Прошу ее солгать моему мужу ради сохранения нашей семьи! Я бы убила за счастье Ярослава, за его здоровье, за его спокойствие, за его прекрасную улыбку, за добрые глаза, за участие, за любовь, за секс с ним, за подаренную ласку, за мужское милое внимание, но сейчас, увы, не мне решать.
— Пожалуйста, скажите Ярославу, что я была беременна, — громко сглатываю и безобразно икаю. — Извините меня! Прошу прощения… — сама себя перебиваю, тянусь за любезно предложенным этой женщиной стаканом с водой. — Спасибо, — отпиваю, а затем по-детски вытираю губы тыльной стороной своей ладони. — У меня был выкидыш от Ярослава. Скажите, что…
— Допивайте воду и покиньте кабинет, Дарья Алексеевна, — уперевшись в стол ладонями, верхней половиной своего тела грозно подается на меня, — прием на сегодня окончен! Я хотела бы попасть домой.
«Даша, я уже подъехал, на месте, на первом этаже. Прохожу регистратуру, обхожу красивых дам. Куда сегодня идти, в какой кабинет? Где твой врач сидит? Сориентируй…» — пустым, холодным по подаче, но совершенно не чужим по содержанию, мобильным сообщением муж выдает поток вопросов.
— Помогите мне, я Вас очень прошу, — не своим голосом с застывшим взглядом в пол произношу. — Я не могу ему признаться в…
Поднимаю голову, смотрю на ни хрена не выражающее женское лицо напротив меня, вглядываюсь в напряженные мышечные линии, считываю мимику, зеркалю ее вид, жесты, даже лицевые судороги, отчаянно ищу поддержку, взываю к слабому сочувствию у той, которая — да-да, я не ошиблась в первом выводе — откровенно ненавидит меня.
— В чем? — прищуривает злые глазки врач.
Мразь! Мразь! Мразь! Ты же знаешь! Заставляешь вслух произнести? Я не могу иметь детей с любимым мужем из-за тяжелого аборта и нагрянувших по стандартному врачебному протоколу, неблагоприятных для будущего материнства последствий, о которых меня тогда неоднократно предупреждали в мои лихие, непослушные, упрямые, задуренные, беззаботные, амбициозные, красивые, счастливые восемнадцать лет!
«Будь ты проклят, Карим Назин, и твой глупый жалкий выбор, сделанный тогда не в мою пользу» — про себя смеюсь, испускаю желчь и проклинаю на чем свет стоит козла, из-за которого я, сама того не желая, жестоким образом обманываю Ярослава. Ненавижу Назина и его притянутые глубокомысленные решения. Он мудрее, потому что старше на три года или потому что он мужик и был не готов к такому, о чем я не хотела или постеснялась в то время говорить? Я не рассказала о ребенке и не каюсь в этом! Исповеди не будет никогда! Достаточно того, что я два года назад в его машине произнесла. Знаю и уверена, что меня за это запросто можно простить. В конце концов, а если тогда, четырнадцать лет назад, я просто не осознавала всю серьезность положения, мечтала об успехе, предчувствовала «золото» на предстоящем чемпионате, воображала свой экстаз от признания публики, да полагалась на любимый наш «авось», или откровенно не понимала, как сказать своему парню о том, что глупо залетела,
«Плясунье только жалких восемнадцать лет! Куда смотрят ее очень уважаемые родители? Беда-беда! Отец порядочный мужчина, мать спокойная и милая женщина, там еще одна соплюшка подрастает. Куда скатывается эта целомудренная семья? Болото и разврат! Хорошо, что дед с бабкой не дожили до жуткого позора, которым старшая шаболда покрыла себя!».
Еще одна причина? Пожалуй! Я до чертиков боялась разочаровать свою семью… Приняла тяжелое решение, тем самым наказав себя, чтобы проучить себя, или чтобы все заново начать. А если я уже тогда искала Ярослава, который…
«Где ты был тогда, любимый муж? Я ведь искала тебя!» — зачем-то спешно отправляю бессмысленное по содержанию сообщение Горовому, от которого — я точно знаю — он застынет шагом в каком-нибудь больничном коридоре, а я выиграю еще пять минут наедине с этой жестокой, неподкупной и не знающей сочувствия ко мне женщиной. Кто она такая? Не смеет стерва обвинять меня.
Сейчас я радуюсь и очень счастлива оттого, что Карим ошибся с подходящей партией:
«Ха-ха, хи-хи, да так ему и надо! Слизняк для сильной женщины — не пара!».
А я была сильна! Сильна и мужественна, а еще мудра! Я, видимо, каким-то странным образом знала, что Карим не тот, он не моя Судьба! Знала, знала, знала… Я предчувствовала, что он никогда… Никогда… Господи, как доказать-то глупое, притянутое предположение? Но он, Назин, никогда не выбрал бы меня! Карим бросил, бросил, бросил… И это полностью его вина! И только! Да!
Мудра? Сильна? Мужественна? Амбициозна? Обыкновенная девчонка — обманутая парнем и собою. Тогда, четырнадцать лет назад, я была абсолютно не права. А сейчас упорно, с пеной у рта, пытаюсь унизить Назина, превратив его в чудовище и ненасытного на плотское кобеля, слезами, просьбами, поклонами подкупить надменного врача, обмануть мужа, сохранить семью и обелить себя? Похоже, в этой ситуации жуткое чудовище — только Я!
Никак не получается определиться с тем, что произошло четырнадцать лет назад? Что-то беспокоит? Видимо, в восемнадцать выбор оказалось прощу сделать, чем в тридцать два признаться, что сглупила, ошиблась и… Господи-и-и-и, как я отчаянно желаю отмотать всю жизненную кинопленку назад! Поставить на паузу, например, замедлить ход воспроизведения, где-то промотать, не всматриваясь в неприглядную картинку, а что-то, затаив дыхание, прослушать, не отнимая ладоней от своего лица.
Сейчас! Именно сейчас, если бы мне сказали, что я случайно залетела от мужчины, который мне хоть капельку небезразличен, который вызывает небольшую бурю эмоций, будоражит кровь, с которым просто хорошо, с которым я сплю в одной кровати, пусть и по графику, без наслаждения, просто отдавая свой женский долг, который проявляет ко мне участие, держит за руку, заглядывает в глаза, что бы я предприняла?
Я не пошла бы на омерзительный поступок, которым в восемнадцать необдуманно наградила себя!
«А если все это вслух произнесу, она поможет, посочувствует, соврет для меня?» — цепляюсь за последний шанс, как за спасительную соломинку.
Тону в болоте лжи и медицинских неприятностей и ни одна бездушная скотина не бросит мне спасательный круг. И я опять одна?
Врачиха точно издевается! Злорадствует надо мной? Бесится, лютует и смеется недоразвитой каргой? Не признает таких ошибок или ей, действительно, профессионально «все равно»!