Лебеди остаются на Урале
Шрифт:
— Бу-ран, те-бя вы-зы-ва-ют в кан-це-ля-рию!
Перекати-поле покатилось дальше, вероятно, еще за кем-нибудь.
Буран проводил шумных вестников улыбкой. В детстве ему самому частенько приходилось так же мчаться по улицам аула. Давно ли это было?
«Зачем я понадобился Ясави? Маловато дал он мне погулять! — думал Буран, шагая по улице. — Наверное, будет уговаривать остаться в Карасяе. Начнет рассуждать о дедовских обычаях… «Теперь другое время, — скажу я ему. — Мне никто не помешает уйти на строительство в город или в горы, на рудники.
В канцелярии висели плакаты, на которых были нарисованы тракторы, рубли, величественные заводы и список взрослого населения аула — членов колхоза… Смотри-ка, даже телефон есть!
— Девушка, дашь мне Сулейманова или нет? — орал Ясави в трубку.
Он показал Бурану на стул напротив себя. Наконец Ясави добрался по проводам до какого-то Сулейманова. Разговаривал он с ним без всякого почтения. Сулейманов, видно, возражал Ясави.
— Так мы никогда не договоримся! — кричал Ясави в трубку. — Ты мне скажи прямо: получу я горючее или нет? Будет известно на той неделе? А ты, дорогой товарищ, соображаешь, что сев на носу? А?
Бросив трубку, Ясави никак не мог успокоиться.
— Вот будет пленум, проучу я этого чинушу. Понюхает он нашей критики… Подсыплю я ему перцу!.. А вам чего? Почему бросили конюшню? — вдруг насупился он, увидев двух колхозников, переступивших порог. — Опять не поладили.
Это были соседи: Ибрагим и Халил.
— Не поладили, — сокрушенно согласился Халил.
— Ты помолчи! — перебил его Ибрагим.
— Сам помолчи!
— Пусть кто-нибудь один объясняет что к чему! — прикрикнул Ясави.
— Значит, наши поля находились рядом…
— Мое поле около лесочка, а его пониже, — закивал головой Ибрагим.
— Поля наши и сохранились в отдельности. Они озимыми засеяны. Не перепахивать же…
Ясави вышел из терпения:
— Давайте покороче. Чего вы хотите? Из колхоза выйти?
— Да нет! — забормотал Халил.
— И не думали, — подтвердил Ибрагим.
— Тогда зачем же пришли?
Соседи переглянулись, и Халил выпалил одним духом:
— Мы хотим спросить: нельзя ли по-прежнему оставить между нашими полями межу? Мы из-за этой межи в былое время два раза судились, а когда приехал землемер, даже подрались. Помнишь?
— Наша межа нас обоих устраивает, — поддакивал Ибрагим.
— Не будет никакой межи между вами, забудьте вы свои распри! — улыбнулся Ясави. — Идите. Межа останется только между аулами.
Крестьяне почесали затылки.
— Говорят, все колхозы распустят. С будущего года будто все пойдет по-старому.
— Кто это говорит? — вскипел Ясави.
— В народе говорят, — упрямо стояли соседи на своем.
— Не слушайте вы болтовню врагов, — поднялся Ясави. — Будет не так, как они мечтают, а по-нашему.
И стукнул кулаком по столу.
— Это, конечно, так… — засмеялся Халил.
— Довольно! Подумайте лучше о лошадях. На кого их оставили? — перебил его Ясави.
Не успели Халил
— И горсти не дам! Самим не хватает семян. Намотайте это себе на ус. Что касается удобрений, их совсем нет у нас. Послал человека, вернулся ни с чем. Не стану же каждый раз в райком жаловаться, там без меня много жалобщиков. А ты мне, как сосед, уступи… Я тебя в другой раз выручу…
Буран только хотел начать разговор, как в правление ворвался разъяренный Галлям, подталкивая перед собой жену.
— Вот привел. Посмотри, Ясави, на нее. Никак не хочет вступать в колхоз. Я ей и так и этак, а она и слушать не хочет. Я в колхозе, а она нет. Ну что эта за жизнь?
— А ты объясни ей по-хорошему, перевоспитай ее.
— Такая работа не по мне, — взвыл Галлям. — Ясави, прошу тебя, освободи ты меня от этой язвы! Не могу больше выдерживать ее змеиный язык. Довела до точки. Или от кузницы освободи. Уйду куда глаза глядят.
Буран ждал, что Ясави в ответ заорет. Нет, не заорал, сдержался. Подойдя к угрюмо молчавшей жене Галляма, председатель сказал:
— Не хочешь, енгяй, в колхоз? Ну и не вступай. Приглядись сначала. Люди не все думают одинаково. Одни сразу выбирают дорогу, а другие долго. И ты не торопись. Увидишь, как поднимается колхоз, и ты в стороне не останешься. Иди домой, а с Галлямом я поговорю.
Наблюдая за этой сценой, Буран проникся уважением к председателю: умеет он разговаривать с людьми.
— Вот что, Галлям, — сказал Ясави, остановившись перед кузнецом. Галлям на целую голову был выше Ясави. — Очень кстати ты сюда пришел. Долго я терпел твои выходки и пьянство… А с этого дня твоим помощником будет Буран Авельбаев. Учи так, чтобы ты сам боялся его, чтобы он сумел заменить тебя. А когда у нас будет другой кузнец, мы не станем с тобой нянчиться. Намотай это себе на ус!
Буран усмехнулся. Он хотел было возразить: «Я еще не давал согласия», — но Ясави опередил его:
— С Бураном мы уже договорились.
Почувствовав, что кузнец хочет встать на дыбы, председатель сказал:
— Меня в район срочно вызывают. Савраску, видишь, уже подали. Вы оба подумайте на досуге, о чем я сказал.
«Видно, Ясави хочет припугнуть Галляма, — усмехнулся Буран. — А меня это не касается».
За синими хребтами
Издали лагерь геологов напоминал небольшое стойбище кочевников. На синем фоне гор белели палатки, похожие на юрты, покрытые кошмой. Неподалеку от палаток, как на яйлау [8] , паслись кони.
8
Яйлау — летнее кочевье.