Лечить нельзя помиловать
Шрифт:
Дорого одетый молодой человек неловко покраснел и с должной опаской вошел в кабинет. Без предварительной записи и во время обеда… Традиционный ритуал горожан, сорвать который не под силу даже богам. Потоп, война, перестройка – ерунда! Конец Вселенной настанет в тот день, когда я спокойно пообедаю на рабочем месте. Клянусь, если мне испортят репутацию и клиентский поток иссякнет, я буду обедать три раза в день. Использую опыт курильщиков на остановках, ждущих нужный автобус.
– Добрый день, эрла. Меня зовут… Впрочем неважно, зовите меня эрл Инкогнито, – с ходу выдал пациент, падая на стул. –
– Слушаю вас, – скептический хмык потонул в деонтологии. Инкогнито так инкогнито.
– Понимаете, эрла, я – третий сын в семье аристократа. И поскольку мне не полагается ни титула, ни отцовских фабрик, единственный вариант чего-то добиться – сделать карьеру военного. Чем выше чин, тем красивее невесты, как говорит мой отец.
– Ваши слова да богу в уши. В гвардию не берут?
– В том-то и дело, – грустно кивнул юноша. – У них, виверны их сожри, стандарты. Рост, вес, мышцы. А меня домашние коты за человека не считают, слишком мелкий для взрослого мужчины.
Зато стал бы отличным снайпером – выбил три из трех показателей, но с отрицательным значением. Рост эрла Инкогнито – не ухмыляйся, Алевтина, – едва ли достигал ста шестидесяти пяти сантиметров. Весом мы могли бы с ним посоревноваться, а мышцы и силовые показатели столь скудны, что впору поднимать вопрос о дистрофии. Зато портной у семьи отличный – с первого взгляда и не скажешь, что вещи юноши на три размера больше нужного. Но здоровье в норме, давление как у космонавта, а цыплячья недокормленность – индивидуальная особенность организма.
– Вы здоровы, эрл.
– Я знаю, – выдохнул аристократ, нервно покосившись на кувалду. – Прошу, сделайте с этим что-нибудь.
«Помогите мне, доктор» – слышит каждый врач по десять раз на дню. И лишь два из них реально нуждаются в помощи, остальные приходят за сочувствием или соучастием. На прошлой неделе заглядывал точно такой же мальчишка, но с обратной просьбой – не хотел служить, обладая твердой А-категорией. «А» – это аристократ, если что. И папенька того аристократа изо всех сил пинал сыночку в гвардию, обещая сразу и погоны, и медали в обход подвига. Заманчиво? Еще бы. Сыночка почти согласился, пока не узнал про КМБ. Здесь в курс молодого бойца выходит экзамен на рекрута и полгода веселья на плацу со священной обязанностью драить гвардейские казармы, патрулировать ночной город или сразу получить распределение в глухую часть где-нибудь в Дагер-Хедже – королевстве виверн.
– Могу от души поздравить. Годится?
– Эрла! – всплеснул руками мальчишка. – Разве непонятно? Моя жизнь под угрозой позора. «Никчемыш» – вот как назовут меня кузены и родные братья.
– Подсказать им более весомые оскорбления? – с глазами мудрой тетушки Совы, я подняла юношу с места и подтолкнула к двери. – Дай боги, эрл Инкогнито, чтобы мнение кузенов было вашей самой большой жизненной проблемой.
– Но, эрла… – заупрямился пацан, цепляясь за косяк. – Я дорого заплачу. Используйте ваш талант, вы же можете.
Вот и кто он после этого? Мало мне одного гвардейца, обиженного талантом, второй нарисовался. И ладно бы бесповоротно умирал! Так нет же: здоров, бодр и запудрен мечтой это самое здоровье подорвать об тяжелую
– Нет. Всего доброго, эрл Инкогнито. Позор вы переживете, а попытку меня выбесить – нет.
Сквозь открытую дверь в кабинет влетел шум. Зашторенные окна не показывали причины оживления, поэтому я уверенно вытолкала недопациента за порог и остолбенела. Какого стафилококка? На улице собралась толпа горожан, внимательно читающих приписку на двери. Жадные до событий лица окружили кабинет, бурно обсуждая неизвестный мне инфоповод. Неужели меня собрались волочь на костер? Наконец-то.
В первых рядах вытянулись гвардейцы, вскинув на плечо парадные алебарды и закрывая широкими спинами половину проспекта. Грозное оружие торжественно блестело на солнце, вызывая восторженные писки у незамужних мисс, пожирающих солдат глазами. Реклама королевской службы, не иначе. Но самый томный обожатель стоял сбоку.
– Хватит глазеть на них столь влюбленно, эрл. Не то подумают.
– А? – потерянно откликнулся мальчишка, не сводя восхищенного взгляда с гвардейцев.
Стоило мне выйти из-за плеча младого аристократа, как вся возбужденная толпа разом перевела на нас горящие взгляды.
– Что, собственно, происходит? – нервно поправив прядь волос, спросила я.
– Исполняется твоя мечта, дорогая, – самодовольно откликнулись из толпы.
Расталкивая зевак, вперед выбрался капитан Клод, оставив коня где-то позади. В руках довольного мага болтался огромный веник алых роз, который шут резво сунул мне под нос. И в лучших традициях склонил голову, разрывая сердце всем присутствующим женщинам. На ладони фазана мелькнула бархатная коробочка.
– Моя золотая возлюбленная, – голос паразита сочился сарказмом, но никто, кроме меня, этого не замечал. – Я долго ходил вокруг да около…
– Вправить мозжечок, блудень? – от тихого шипения эрл вздрогнул, но не образумился.
Толпа одобрительно загудела, приняв мое бешенство за смущение.
– …и наконец созрел. Эрла Алевтина, вы станете моей женой?
Глава 10
– Я поздно прихожу домой, не ношу корсетов и не умею танцевать.
– Я тоже частенько задерживаюсь на дежурствах, – парировал маг.
Ужасно неловкое чувство рассеялось, стоило оценить коленопреклоненную позу маркиза. Дурацкий веник заслонял обзор, но даже через него был виден просчет Клода – на второй минуте живой дискуссии колени гвардейца начали затекать. Маг явно не рассчитывал на задержку и теперь изо всех растягивал губы в улыбке, стараясь не сорваться на рявк. Жители Принс-Пайот с интересом поворачивали головы, как зрители настольного тенниса. Взмах, удар:
– Из меня отвратительная хозяйка. Не умею готовить, ненавижу убираться и осуждаю гостей.
– Для этого есть слуги, – обаятельно улыбнулся капитан, отбивая подачу.
Впечатлительная дама в первых рядах сентиментально всхлипнула и посмотрела на меня, как на врага народа. Еще бы! Лучший жених королевства, герой-любовник и, по слухам, не последний богач делает первое предложение руки и сердца. И не ее дочке, а какой-то лекарке, которую даже дразнить не рекомендуется. Одно расстройство, благо, не кишечное.