Легенда о любви и красоте

Делиани Лиана

Нищий смастерил маленький стол с полочками над ним, куда она могла ставить посуду и два стула с резными спинками. Стулья получились тоже небольшие, но красивые, они понравились Виоле больше всего. На земляном полу они не стояли ровно, и нищий сделал в том месте, где должны были стоять стол и стулья, деревянный настил. От этого в лачуге сразу стало как-то уютнее, и Виола пожалела, что такого настила нет по всему полу, но сказать об этом не решилась, понимая, что и так доставила мужу множество дополнительных хлопот.

–

Так, и правда, лучше, - сказал нищий, вместе с Виолой оглядывая результат своей работы.

Она понимала, что сейчас должна поблагодарить его, но слова почему-то застревали в горле. Благодарить она привыкла свысока, и понимала, что так скорее оскорбит, нежели отблагодарит его.

– Тебе нравится?
– спросил нищий, наконец, взглянув на Виолу.

Она кивнула.

Их глаза встретились, и Виола поняла, что говорить не обязательно - то, что она не сумела высказать словами, оказалось, легко и просто передать взглядом.

– Еще какие-нибудь пожелания будут?
– спросил нищий.

Виола покачала головой, отводя глаза.

Расставляя кухонную утварь по полочкам, она ругала себя за то, что мысленно продолжает называть его нищим, ведь тогда ей и себя стоило бы называть нищенкой или женой нищего, но привычка укоренилась глубоко, и отказаться от нее было трудно.

Как же тогда ей называть его, продолжала думать Виола, усаживаясь за шитье. Горшечник, муж, Гвидо?

У нового стула обнаружился один недостаток - на колени падало слишком мало света от очага, чтобы шить. Виола отодвинула стул и уселась прямо на дощатый настил. Она шьет рубаху для мужа, подумала Виола, вырабатывая привычку. Но ведь он тоже вслух никак не обращается к ней, вдруг пришло ей в голову. А мысленно? Интересно, как он называет ее, когда думает - герцогиней, женой или Виолой? Или, может, тоже каким-нибудь обидным прозвищем? Она перевела взгляд от шитья на мужчину за гончарным кругом.

Не так давно, начав шить рубаху и прикидывая на глаз ее размер, Виола обнаружила, что удобнее всего разглядывать мужа, когда он занят работой. Во-первых, сосредоточившись на работе, он не обращал внимания на то, что она на него смотрит, а во-вторых, работая, он откидывал волосы от лица, так что его легче было рассмотреть. В остальное время он словно прятался за прядями спутанных волос, и Виола подозревала, что борода ему нужна для той же цели. Когда волосы не мешали, становились отчетливо видны темно-карие глаза с угольно-черными ресницами, черная, четкая линия бровей и нос с горбинкой.

Виола затруднилась бы сказать, хорош он собой или нет, ей не нравилась его борода, но одно она готова была признать - глаза у него красивые.

Утром Виола снова собралась в торговый ряд. Там в перерывах между торговлей, она уже привычно болтала с Симонеттой или разглядывала остальных горшечников и проходящих.

Виола больше не боялась быть узнанной и уже привыкла к тому, что периодически кто-нибудь из покупателей замечал ее красоту и начинал угодничать в попытке сбить цену. Вот и сегодня, услышав:

– О, да это же та самая красавица!
– Виола нехотя оторвалась от поделок Джанино, чтобы поднять глаза на покупателя.

Граф Урбино, соскочив с лошади, остановился перед ее лотком.

– Ваша светлость, - поклонилась она.

– Красотка, куда же ты исчезла?
– спросил Урбино, удерживая лошадь на поводу. Как и раньше, граф был разодет в парчу и увешан драгоценностями сверх меры. Такие щеголи всегда вызывали у Виолы насмешку. Вот и сейчас, оглядев его, она улыбнулась краем рта.

– Могу спросить вас о том же, ваша светлость.

– Нет, какова!
– граф Урбино взмахнул рукой, увешанной перстнями.

– Если не желаете ничего покупать, лучше посторонитесь - ваш конь распугает мне всех покупателей.

– Святые угодники, я готов скупить весь твой лоток, если ты согласишься прогуляться со мной, красавица!

– Убавьте свою прыть, граф, здесь продаются горшки, а не права на прогулку со мной, - осадила его Виола.

– Что же в таком случае, мне сделать, чтобы заслужить такое право?

– Боюсь, граф, вам ничто не поможет.

– Тебе совсем не жаль несчастного влюбленного?
– пылко воскликнул Урбино.

– Не слишком вы похожи на влюбленного и менее всего - на несчастного, - ответила Виола, насмешливо скользнув глазами по разодетой и упитанной фигуре кавалера.

– А так?
– Урбино приложил руку к сердцу и изобразил страдальческое лицо. У него был такой забавный вид, что Виола не могла не рассмеяться.

– Я сгораю от страсти, а жестокосердная смеется, - полушутя обиделся граф.

– Так найдите себе менее жесткокосердную, - посоветовала Виола.

– Но ведь другой такой нет! У кого еще есть такие дивные глазки, щечки, губки?! А косы? Клянусь, если одеть тебя в парчу и шелка, ты затмишь даже прославленную герцогиню Миланскую!

Виола громко расхохоталась, услышав, как ее сравнивают с ней же самой. Раньше, скорее всего, она бы испугалась, что ее узнали, но теперь ей было просто смешно.

Обиженный таким внезапным приступом веселья граф Урбино недоуменно смолк.

– Разве вы когда-нибудь видели герцогиню, что сравниваете меня с ней?
– спросила Виола, отсмеявшись.

– Разумеется, видел. Я сражался на турнире в ее честь, - гордо ответил граф.

Множество таких графов, баронов и рыцарей, что ломали копья во славу ее красоты, она даже не пыталась упомнить. И надо же, этот тоже. Интересно, сколькие из них, заманивая на сеновал какую-нибудь крестьянку, говорили потом, что она красивее самой герцогини Миланской?

Виола снова рассмеялась.