Легенда о Вороне и Лотосе

Ли Марибель

– Я все равно тебе никогда не скажу.

Он что-то говорил. Еще. Горечь отравляла воздух. Я ничего не знала о любви, кроме того, что она была страшнее яда, высушивающего кровь.

24

Утром меня разбудил помощник Чжу. Но вместо положенного арестантам завтрака, меня вывели из камеры и приказали следовать за стражниками. Чи Дянь

молчал, но его взгляд провожал меня с излишней торжественностью.

Мы не поднялись на второй этаж, а спустились ниже.

– Господин Чжу, куда вы ведете меня?

Помощник генерала молчал. Это был плохой знак.

Кажется, в этот раз допросов было не избежать.

В широкой комнате не было окон, только огненные языки факелов. В глубине, куда я не хотела смотреть. Я впервые была в этой камере допросов или, лучше сказать, пыток.

Меня ждали. Генерал, наместник и господин Сан.

– Почему ее руки не в кандалах? – Видимо, господин Доу теперь решил следовать букве закона. Жаль, что лишь сейчас.

– Разве я посмею причинить вам вред, господин наместник? – Я улыбнулась, одаривая его улыбкой. Он лишь отвернулся. Что ж, если он решил играть на другой стороне, это его право.

– Госпожа Гао. – Генерал подошел ко мне, но остановился в четырех шагах. На его лице плясали тени настенного факела. На его бледном лице. – Прочтите.

Он протянул мне лист бумаги. Иероглифы были выведены славно. Твердой, решительной рукой. «Я вынуждена уйти, чтобы спасти свое имя и честь семьи от грязных наветов злодеев, забывших о добродетелях и поставивших себя выше истины. Пусть моя смерть смоет грязь с их языков и станет свидетельством их жесткости».

– Что это?

– Записка, которую оставила моя мать, прежде чем… покинула свою семью. – Наконец и Сан Цзы вышел вперед.

Бледный, с дрожащими от злости глазами.

– Это ваш ответ? – Я помахала перед ним листком.

– Вы виновны в этой смерти.

– Разве? Кажется, госпожа Сан забыла упомянуть имена… «злодеев, забывших о добродетелях и поставивших себя выше истины».

– Вы погубили человека и смеете насмехаться?

– Как умерла ваша мать? Да и правда ли она умерла? Так просто расстаться с жизнью… неужели она думала, что мне хватит одной ее жизни?

– Гао Фэнь!

Жаль, я не слышала, как госпожа Сан увещевала своего сына всю ночь, доказывая свою чистоту и безвинность. Но, видимо, ей это удалось. Покончила с собой? Госпожа Сан? Хороший ход. Жаль только, я просила не этого. Думала, умрет и я не стану упорствовать?

– Моя мать публично покончила с собой, понимая, что не сможет отстоять свое честное имя перед вашими грязными интригами. Вы довольны, теперь вы довольны?

О нет, я ошиблась. Этот господин Сан был не так уж прост. Он напирал на меня, но его зрачки чуть подрагивали. Неужели он не оставил матери выбора? Спасти ее имя и честь семьи ценой жизни. Она мертва – кого судить? А теперь он пришел с этими нелепыми обвинениями, чтобы убедиться, что ее смерти будет достаточно и я умолкну.

– Нет, я недовольна. Я не просила ее смерти, смерть ничего не значит. Разве так страшно умереть?

Его глаза дрогнули.

– Видите, вы видите?

В этой змее нет ни капли раскаяния!

– Гао Фэнь! – Наместник Доу, теперь был его черед. – Ты так легко признаешь, что и правда угрожала почтенному дому Сан? А готова ли ты признать, что угрожала мне и заставила написать ложный донос на господина Чи?

– Угрожала?

Новая версия событий – это всегда звучало многообещающе.

– Наместник утверждает, будто вы заставили его обвинить Чи Дяня ради совершения личной мести. – Генерал смотрел на меня слишком серьезно. Как вообще можно было слушать это серьезно?

– А что же с рудниками?

– Ни я, ни господин Чи ничего не знали о рудниках.

– И как же там оказались люди господина Чи? Кто же тогда все это время тайно вывозил оттуда нефрит?

– Я не удивлен. Вы всегда были хитры, а теперь с помощью Учения Белого Лотоса вы подстроили все так, чтобы обвинить господина Чи и меня в предательстве!

– Подстроили?

– Господин генерал, разве вам не кажется это подозрительным? Все улики против господина Чи как на ладони. Будто кто-то разыграл трагедию, в которой вам отвели важную роль. Всем известна власть Учения Лотоса. Если они решат погубить человека, они сделают это. Так же, как Гао Фэнь пыталась погубить доброе имя госпожи Сан.

– Тогда как же вы, господин наместник, вдруг решили помочь мне? Написали донос, чтобы погубить невинного господина Чи, с которым вас связывает крепкая дружба?

Ближе, он подходил ко мне все ближе.

– Ты знаешь как, А Фэнь.

Великолепное представление.

– Сегодня господин Доу необычайно смел.

– Я признаю свою вину, господин генерал!

Браво, он даже рухнул на колени.

– Я пошел на преступление, так как любил эту женщину и был готов на все ради нее. Я забыл и о чести, и о достоинстве слуги императора ради ласк этой искусительницы. Страсть ослепила меня, и я оклеветал своего подданного. Но более не могу выдержать этой лжи и дать Гао Фэнь загубить еще одну безвинную жизнь! Господин генерал, не позвольте ее речам запутать ваш разум!

– Господин Доу, и вы не боитесь, что за сознательную ложь можете лишиться жизни?

Значит, Чи Дянь не врал вчера, говоря, что наместник приходил к нему. Ему пообещали что-то ценнее власти и жизни? Госпожа Чжоу должна была уже прибыть в Хэши, а с ней и люди Ворона. Было ли это связано…

– Жизни? Я готов заплатить жизнью за свои ошибки! – Да он прямо неистовствовал.

– И что вам теперь дороже жизни? – Я, не отрываясь, следила за его зрачками. – Все, что они сказали вам, – ложь, вы никогда этого не получите.

Дрогнул.

Я рассмеялась. Я и забыла, как меняются люди, стоит им узнать о страшной силе запечатанных Воронов-Солнц. При отце было запрещено вспоминать эту легенду, и за это он поплатился. Все хотели силы, превосходящей бренность человека. Девять Воронов-Солнц, запечатанных в земле, выпустить которых могла лишь сила меча Трехлапого Ворона. Как же можно было заставить кого-то забыть о них?

– Кажется, господин Доу имел честь узнать страшную тайну и поверил, что вскоре обретет небывалую силу, а значит, и власть побольше нынешней.