Легенды, рассказанные у костра
Шрифт:
Все время пленения, я вроде бы жил ни чем себя не обременяя и не пытаясь покинуть своих великодушных хозяев, но игла сомнений колола и колола меня в сердце, возвращая в тот жуткий день, когда мы попали в засаду.
Все произошло настолько неожиданно, что я едва успел спрыгнуть с коня и кинуться на помощь к господину. Надо отдать должное - греки были искусными воинами и пытались обойтись меньшим количеством жертв. Когда наш отряд был практически пленен, я очутился на самом краю обрыва. Наверное, само проведение привело меня в это прекраснейшее место гибели. Именно гибели, поскольку
Когда я очнулся, то не нашел на себе ни одной смертельной раны и иных неизлечимых повреждений. Я снова жил, хоть и оказался в плену. Только жизнь с той самой секунды бесследно исчезла, словно земля, ушедшая из-под ног, в момент моей первой смерти...
Теперь, оглядываясь на бесследно прожитые тысячелетия, я грущу о том, что раньше не осознал и не разгадал своего истинного предназначения.
В непреодолимой пропасти растянувшейся в несколько столетий, было многое: я погибал у стен Константинополя, был пронзен мечом, защищая Абу-ль Аббасса носившего прозвище "кровопроливец", бился с многобожием, но вскоре устав от бесчисленных толкований религии, занялся вивисекцией...
...Монотонный голос объявил через громкоговоритель название следующей станции, заставив меня бесследно потерять цветную картинку воспоминаний. Отключив книгу, я подошел к дверям и уставился в призрачный отблеск грязного стекла. Отражения лиц приклеились к моей спине будто заговоренные. Эти хищные физиономии вперились в меня совершенно не скрываясь; вздрогнув, я впервые за последнюю сотню лет ощутил нарастающий страх. Это уже нельзя было отнести к простому совпадению. ОН был где-то рядом, и следил за мной глазами этих беззащитных людишек.
Память вновь откликнулась, вернув меня в те времена, когда я решил, что встретился со своим Покровителем, и человеком способным раскрыть мне истинную тайну существования...
... сменив множество профессий от москательщика, до ювелира, и откинув от своего имени прозвище Джавхарий - которое, означало мой род занятий - я отправился в Южную Европу, покинув главный порт Халифата, Басра.
Добравшись до Мальты, а затем и до Италии, я впервые задумался о смысле своего бесконечного существования. Кем я был в действительности? Обретший свободу - раб? Счастливец, избавившийся от человеческих пут?! Или всего-навсего ходячий труп! В то самое время я окунулся с головой в истинную религию. Время стало другим, более вдумчивым и рассудительным. Теперь убивали за что-то, а не во благо какого-то... Закончились бесконечные крестовые походы оправдывающие свои жертвы именем бога, и войны стали кипеть внутри государств, разрывая власть на куски, как сытное мясо безвольной жертвы. Идея всеобщего добра сменилась охотой на ведьм и гонениями на новые науки. Именно в эти времена в моей жизни и случилась неожиданная, и как оказалось самая важная, встреча.
Вечер застал меня у Юдитинского моста в Праге, который, совсем скоро, будет разрушен в момент ледохода, по Европе уже во всю лютовал приказ папы Григория IХ, не узревшего колдуна разве что в собственном зеркале, а я прогуливался по Праге, мысленно осуждая кровавый режим нынешнего столетия, предсказанного
Наверное, и я сам мог бы оказаться на костре очищения, но подобные, еще более страшные испытания ждали меня на другом этапе жизненного пути, случившегося гораздо позже.
В ночи раздался спокойный и уравновешенный голос, отличавшийся невероятной чистотой и проникновенностью.
– За вами не уследишь. Прямо неугомонный искатель, так и не способный обрести единственного пристанища.
– Простите?
– не совсем понял я.
– Я говорю, что вы мечетесь, словно лев в клетке, не в силах найти элементарный выход.
– Кто вы?
– спросил я, и осекся.
Незнакомец выглядел более чем скромно, и если бы меня попросили его описать в двух словах, я назвал бы его опрятным простолюдином, который не хуже Платона разбирается в смысле жизни.
– Если я назову свое имя или расскажу, где родился, ты не обретешь новых знаний.
– Зачем же тогда заводить этот разговор?
– поинтересовался я.
– Затем, что ты такой же, как и я. И мы вместе разделили эту страшную ношу длиной в бесконечность.
Услышав эти слова, я признаюсь честно, едва не пустился в пляс от радости, а затем, осознав сказанное, на моих глазах незаметно выступили слезы. Я понимал его с полуслова, как брат, встретивший близнеца, как заблудший сын обретший семью. И было от этого и приятно и страшно одновременно.
Он начал свой рассказ, и я заворожено слушал его, не смея перебивать. Мой новый знакомый жил в забытой всеми богами Месопотамии еще до прихода на землю спасителя и начала нового времяисчисления. По его словам прошло больше двадцати с лишним веков, и он уже не помнил день своей первой смерти, но предполагал, что это произошло на полях сражения, когда он стоял плечом к плечу среди сотни центурионов, в лучшем римском легионе со времен прославленного Цезаря.
Потом он говорил о соискании власти и поиске пресловутого смысла жизни, которого ему так и не удалось найти.
Я спрашивал, он отвечал. И от каждого следующего ответа мне становилось по-настоящему жутко.
Оказывалось, что знаком вечной жизни для него стала монета, которую он обнаружил у себя в руке, в день нового рождения. На вид она была медной, без особых отличительных признаков, с одной лишь надписью - на неведомом языке. Позже он узнал, что надпись сделана на Шумерском, и читалась как: " смерть лишь пустой звук, и когда ты поймешь это, я узрею твое лицо" Перевод, конечно же был не точным и означал что-то большее, чем поверхностный смысл непонятных слов. Но об этом я узнал многим позже; ведь у меня все эти годы хранилась такая же монета.
Но главное: в ту ночь я понял, что не один. Я обрел и потерял семью всего за пару часов, потому как мой таинственный брат по несчастью исчез без следа, как только сон сковал мои веки.
Через пару столетий я нашел его вновь, - но, увы!
– он уже был не в себе. Мой брат похоронил себя заживо на одном из Лондонских кладбищ, видимо, полагая, что если от недостатка воздуха будет умирать один раз в пару секунд, смерть станет настоящей, и ему удастся навсегда покинуть этот грешный мир...