Лесной глуши неведомые тропы
Шрифт:
Тут и я подостыла, вспомнив его историю с Магдаленой, смешную и грустную. И опять мне стало его жалко.
— Не говори так. Если тебе один раз не свезло, это не значит, что никто тебя больше не полюбит. Просто девушку надо выбирать попроще, по себе, а не…
— Что? — он вновь отложил ложку и сердито посмотрел на меня. — И об этом тебе уже подружка растрепала?
— А что тут такого? О твоих похождениях с Магдаленой, поди, и так каждая собака в Трех Холмах знает.
Он прошипел что-то сквозь зубы, но бранить меня не стал.
— Это были не похождения. У нас и правда любовь была. Если
— …Тогда бы тебе не сносить головы, — жестоко закончила я, развеивая его глупые заблуждения. — Не для таких как ты благородные леди родятся, неужели ты и сейчас этого не понимаешь? А Милдред… из-за этого он на тебя взъелся?
Энги вздохнул.
— Лорд Хенрик сказал, что если я еще раз появлюсь близ Старого Замка, он меня повесит. Думаю, Милдред с радостью спустил бы с меня шкуру, представься ему такая возможность. Я-то думал, что после свадьбы с принцессой Милдред отъедет жить во дворец, старый лорд откинет копыта, а в Старом Замке засядет кто поспокойней… А оно вон как вышло.
— Ну и забудь о Старом Замке. Охота ли туда соваться?
— Мне работа нужна, — хмуро отвечал он.
— Наймись к кому-нибудь из деревенских. Спроси у Ираха — может, он тебя в услуженье возьмет?
— Уже спрашивал. Не хочет он. Гнать не гонит, но и привечать не торопится. Сторонятся они меня, дезертиром считают.
— Может, к мельнику? — перебирала я в уме кого побогаче. — У него завсегда работа найдется, мешки-то таскать.
Энги вновь горестно вздохнул, и я поняла, что с мельником у него тоже есть какие-то счеты. Ну и прохвост: везде успел отметиться. Неужели с Келдой?
— Ладно, разберусь. Благодарствую за ужин.
— Здоров будь, — ответила я и принялась собирать со стола посуду.
Энги остался сидеть за столом, заново перебирая свои стрелы, очищая и ровняя и без того ровные наконечники. Я же, перемыв посуду, уселась напротив, развернула свой листок и принялась перечитывать записи из чудо-книги. Надо было выучить порядок действий наизусть, отпечатав в памяти все мельчайшие подробности картинки. Это меня немного успокаивало.
— Что это у тебя? — заинтересованно посмотрел на листок Энги.
— Да так. Старик Гилль заболел, а здесь написано о лечении, которое может ему помочь.
— Где взяла-то? — удивился Энги.
— К Старому Замку ездила, в лавку старьевщика. У него есть такая книга… обо всех хворях! — я мечтательно закатила глаза к потолку. — Если бы у меня такая была…
— Что ж не купишь?
— Дорогая больно. Вот переживем сбор подушного, а там и на книгу денег поднакоплю.
Энги невесело хмыкнул и вновь склонился к своим наконечникам.
— Ведьминская книжка небось?
— Нет. Она была написана настоящим лекарем. Только он теперь умер. Сожгли его за колдовство и богохульство.
Он покосился на меня с опаской.
— И ты такое хочешь держать у себя в доме? Не боишься, что тебя тоже сожгут?
— Я ведь не колдунья, — насупилась я. — И не ведьма. Создателя я тоже не обижаю — пусть живет себе с миром на своих небесах. А в старых духов мне никто верить не помешает.
Некоторое время Энги молчал, словно обдумывая мои слова. Я снова принялась за чтение, шевеля от усердия губами.
— А откуда ты грамоту знаешь? —
Я пожала плечами.
— Никто не учил. Просто знаю, и все. Никогда об этом не задумывалась.
Энги еще долго сверлил меня подозрительным взглядом, но больше ничего не сказал.
Закончив изучать свои записи, я заботливо сложила листок и сунула его в шкатулку к остальным сокровищам, а сама занялась шитьем. Мерки мне снимать не было нужды: я просто разложила на столе старую, донельзя изношенную рубаху Энги, которую сама уже устала латать, и наскоро выкроила из купленного сегодня полотна точно такую же по размеру.
— Что удумала? — заинтересованно взглянул в мою сторону Энги.
— Рубаху тебе шить. Твои совсем прохудились, дыры одни.
— Не так уж и совсем. Поносил бы еще. Зачем деньги зря тратишь? Если медяков поднакопить, то можно ведь обменять на последний серебреник.
— Еще почти две седмицы впереди, — беспечно возразила я. — Быть может, старые духи смилуются и пошлют мне его иным способом.
А если и не пошлют, то одна плеть — не беда. Переживу как-нибудь. А вот Энги без нормальной рубахи, да еще в зиму, будет несладко.
— Не смей больше без спросу ничего тратить, — сердито хмурился Энги. — Вот уплатишь подушное, а потом и резвись, как душа пожелает.
Я лишь отмахнулась, зажав в зубах нитку, чтобы отмерить нужную длину. Дело спорилось быстро и ладно, отвлекая от тревожных мыслей о Гилле. Когда темнота за окном стала непроглядно-чернильной и пришло время отходить ко сну, я успела аккуратно и добротно сшить половину рубахи.
Энги тоже засобирался спать. Поднялся из-за стола, шумно потянулся, привычно захрустев суставами, собрал стрелы в колчан, завернул в тряпицу краюху хлеба с салом и положил в заплечную сумку. Пока он выходил во двор — видимо, справить нужду, — я быстро зачерпнула из ведра согретой воды, наскоро обтерлась мокрой тряпицей, переоделась в ночную сорочку и юркнула в постель. И вовремя: вскоре Энги вернулся, бросил в мою сторону быстрый взгляд, но отвел глаза и снял с печи ведро. Я искоса наблюдала за тем, как Энги, уже не особо смущаясь, стянул через голову пропитанную трудовым потом рубаху и принялся неторопливо обмываться над небольшой лоханью у печи. Он стоял ко мне боком, и я невольно залюбовалась его ладно скроенным обнаженным до пояса телом. Энги был, разумеется, не так чудовищно силен, как кузнец, мышцы на нем не вздувались такими же бычьими буграми, как на Хаконе, однако и ему крепости было не занимать, а причудливая игра теней на выпуклых и твердых мускулах придавала ему сходство с каменной статуей красавца-Создателя возле нашей церкви.
Энгилард был, несомненно, ловким и сильным мужчиной. Недаром он сумел одолеть дикого тура в неравном поединке. Ну и что, что не без обидных отметин? Зато под штанами-то старого шрама не видно.
Я заметила, что с особой осторожностью Энги прикасается к следу от плети на шее, и вспомнила, что сегодня не оставила ему целебной мази. С сожалением вздохнув, я снова сползла с уютной и уже согретой лежанки и прошлепала мимо Энги в чулан за горшочком. Когда я вернулась, он уже вытирался полотенцем.