Лесной глуши неведомые тропы
Шрифт:
Энги первым вошел в дом, я — следом за ним. Отчего-то я ожидала притаившихся внутри гвардейцев, однако все оказалось куда проще: оставленный без присмотра дом просто-напросто обворовали. Не хотелось думать о том, кто из односельчан позарился на наше нехитрое добро. Не было ни топора, ни граблей, даже поганую метлу, и ту унесли.
На голых лежанках остались только набитые прошлогодней соломой тюфяки. Подушек, простыней и одеял как не бывало. Развороченный сундук так и остался стоять с открытой крышкой: забрали
У меня не было слов, я просто молча бродила по разоренному дому. Энги, напротив, посмеивался и с каждой новой обнаруженной пропажей озадаченно почесывал себя в затылке.
— Заслонка-то от печи кому понадобилась? — хохотнул он. — Ну народ.
Пошатываясь, я забрела в чулан. Как ни странно, горшочки с моими мазями и сушеные лекарственные травы остались на месте, забрали только съестное: мешок с лесными орехами, вязанки сушеных грибов и луковицы. Разумеется, картошки и овощей в пустом доме воры тоже решили не оставлять.
— Не расстраивайся, Илва, — Энги обнял меня со спины. — Сейчас зайдем к Ираху, у него и поужинаем. Сегодня как-нибудь переночуем, а завтра с утра… как раз воскресенье. Сначала в церковь, обвенчаемся, а потом и на ярмарку. Деньги у нас есть, а барахло даже в руках тащить не придется. Двух лошадей я должен вернуть Огнеду, а одну можем оставить себе.
Если волки не сожрут. Впрочем, что-то они не показывались, пока мы ехали через лес домой.
Энги воспринял мое молчание по-своему и поцеловал в щеку.
— Неужели какие-то воришки смогли так тебя расстроить?
— Нет, Энги, — улыбнулась я. — Ты прав. Идем к Ираху.
Мы сгрудили дорожные вещи у порога. Энги подобрал из крапивы замок, обжег руку и принялся громко ругаться. Выдернув жгучую траву с корнем, хотел было ее выбросить, но я не позволила: свежая зелень сгодится для весеннего супа.
Приладив замок на двери, Энги хотел было помочь мне взобраться на лошадь, но я отказалась:
— Увидят меня верхом, и что скажут? Лучше не привлекать лишнего внимания.
Вздохнув, Энги связал поводьями лошадиный караван и поплелся за мной пешком.
Сквозь распахнутые настежь окна трактира доносился размеренный гул голосов: харчевня об этой поре всегда словно превращалась в переполненный пчелами улей. Энги привязывал лошадей к забору, когда хлопнула входная дверь: пьяница Гунт нетвердой походкой поплелся за угол, чтобы справить нужду. Я поморщилась. Сделав свое неблагородное дело, Гунт поскреб лысый затылок и только теперь обратил на нас внимание. Выцветшие карие глаза едва не выкатились из орбит от удивления.
— Тур, дери Создатель мою душу! Ты ли это? И Илва с тобой? А где вы столько коней наворовали? Или это у меня в глазах троится?
— Не троится, — засмеялся Энги. — Ирах здесь?
— Где ж ему быть, — пробурчал все еще изумленный
— Да так, по делам ездили, — уклонился от ответа Энги. — Илва, идем.
Едва мы переступили порог, как в ноздри ударил густой запах свежесваренного эля и жареного мяса. Глаза заслезились: я успела отвыкнуть от удушающего смрада таверны после свежего воздуха дворцовых покоев и коридоров.
Прошедшая мимо Руна вдруг оглянулась и замерла с подносом в руках, вытаращив на меня глаза. Я не удостоила ее взглядом: после расправы надо мной на празднике Зимогона Руна была последним человеком, которого мне хотелось бы видеть. Зато за стойкой я увидела Ираха и просияла.
— Глазам не верю! — ахнул тот, едва не выронив кружку с элем. — Илва, ты ли это?
— Я, — улыбаясь, я подошла ближе. — И Энги со мной.
— И когда вы вернулись?
— Да вот только сегодня.
Ирах торопливо вытер руки о засаленный передник, вышел из-за стойки и крепко обнял меня, прижимая к объемистому животу. «Как отец», — мелькнула в голове странная мысль.
— Где же это вы пропадали?
— Лучшей доли искали, — улыбнулась я.
— Не нашли, по всему видать, — фыркнула за спиной Руна. — Ведьмам-то, небось, нигде не рады.
Я обернулась и наконец смерила ее холодным взглядом.
— Мои куры целы?
— Какие такие куры? — ядовито прищурилась Руна.
В моих жилах мгновенно разлился холодный гнев.
— Такие, которых вам Энги на присмотр оставил. Лучше бы им быть целыми, иначе я тебя саму в курицу превращу.
Руна изумленно открыла рот, но тут же закрыла его, и в ее взгляде, к своему удовлетворению, я заметила испуг.
— Да целы, целы твои несушки, что им сделается, — посмеиваясь, похлопал меня по плечу Ирах. — Ну, уважьте старика, угоститесь с дороги. Небось, дома-то не успели ничего состряпать.
— Наш дом разворовали, — спокойно сказала. — Ума не приложу, кто бы это мог быть?
Ирах удивленно округлил глаза.
— Разворовали? Как же так, деточка…
— Да вот так, — ответила я и уже громче добавила, отметив, как притихли голоса в харчевне: — Если к вечеру мое добро домой не вернется, у воров к утру руки отсохнут. Там и поглядим, кто на чужое позарился.
От меня не укрылось то, как испуганный взгляд Руны метнулся на ее руки. Украдкой зыркнув на меня, она тут же спрятала их под фартук.
— Сдалось кому-то твое добро! — фыркнула она нарочито громко. — На хранение я его взяла, в кладовую положила. Добро сделать хотела. А то бы все плесенью пошло, а еду бы мыши изгрызли.
— А печную заслонку моль бы побила? — хмыкнул позади Энги.
— Руна! — нахмурил брови Ирах, но трактирщица проворно шмыгнула в кухню. — Кхм… ты, дочка, не серчай. Я прослежу, чтобы тебе все вернули, если и правда так вышло… Я не знал…