Летние дни в замке Оберн
Шрифт:
бежал и бежал, и остановился, лишь выйдя из леса.
А затем пришел в замок Оберн похваляться своей добычей.
Следующие три дня Джексон провел в замке, потому что регент уговорил его остаться
на летний бал. Я виделась с ним всего один раз, да и то не наедине – дядя пришел в
гостиную Элисандры проведать нас с сестрой.
– Как поживают мои любимые девочки? – громогласно спросил он, схватив каждую в
столь крепкие объятья, что оторвал нас от пола. – Кори, ты
говорил, что парни так и вьются вокруг тебя, будто ястребы на охоте. Думаю, не за горами
радостные новости. И ты, Элисандра! Просто красавица! Отец гордился бы тобой!
Я даже не могла с ним заговорить – с человеком, которого прежде боготворила. Но
Элисандра взяла его за руку с выражением глубокой привязанности, подвела к своему
любимому дивану и усадила рядом.
– Я скучала по тебе, – сказала сестра. – Расскажи о своих путешествиях.
Повинуясь, дядя принялся описывать недавнее посещение Файлинской ярмарки, а
также более далекое путешествие – в Килейн. Он ни словом не обмолвился об удачной
охоте; впрочем, как всегда. Видимо, истории эти предназначались лишь для мужских ушей
– для бывалых охотников и закаленных воинов, которых не смущали описания насилия и
предательства. И опять я задумалась, откуда Анжела узнала историю племянницы Ровены.
Ведь для дам Джексон приберегал рассказы о своих более привлекательных деяниях.
– А на Файлинской ярмарке, – продолжал тем временем дядя, – я купил вам подарки. –
Из кармана он вытащил тонкие свертки, завернутые в бумагу с нашими инициалами. Мне
пришлось встать со стула, на котором я обосновалась (в противоположном углу комнаты,
так далеко от Джексона, как только могла) и робко взять свой подарок.
– Думаю, они придутся вам по душе, – заметил он. – Только такие красавицы, как вы с
сестрой, могут носить подобные штуки.
Элисандра открыла свой сверток и тихонько пискнула от восторга. Мои пальцы были не
столь проворны, но наконец и я разорвала бумагу. Внутри лежала изящная золотая цепочка
с нанизанными на нее рубинами. Элисандре досталось ожерелье с изумрудами и ониксом.
– Дайте-ка взглянуть, как они на вас смотрятся, – попросил Джексон, и, пересилив себя,
я надела цепочку, а Элисандра – ожерелье. Длина украшения была идеальна –
центральный, самый крупный, камень покоился прямо в ямке под горлом.
Мы с сестрой подошли к зеркалу во весь рост.
– Какая прелесть, дядя Джексон! – воскликнула Элисандра, подлетая к нему. Тот
поднялся с дивана и, улыбаясь, глядел на нас с выражением огромного довольства. –
Большое спасибо, что вспомнил обо мне. – И сестра обняла дядю,
его щеки и поцеловала.
Я медленно последовала за ней и поблагодарила намного более сдержанно:
– Да, очень красиво. Я надену украшение с моим новым бальным платьем.
Джексон рассмеялся и заключил меня в объятья, не обращая внимания на мою вялость.
Затем отпустил, взял за плечи и внимательно посмотрел:
– Ты не моя жизнерадостная Кори, но я знаю, что тебя гложет. Не волнуйся, если этот
кавалер не подойдет – найдется куча других. Не стоит беспокоиться, что не выйдешь
замуж.
И вот тогда я не удержалась и посмотрела на него. Наверное, впервые с момента
приезда Джексона в замок я встретилась с ним взглядом. Его явно рассмешило выражение
моего лица, потому что он снова расхохотался и обнял меня напоследок:
– Увидимся на балу, – пообещал он. – Приберегите для меня танец.
91
92
И наконец ушел.
Я взглянула на Элисандру:
– Он думает, что я о ком-то мечтаю? – выдавила я. – Но как?.. Почему?.. Я не знаю, что
ему говорить… Не знаю, что и думать...
Элисандра отошла закрыть за Джексоном дверь и теперь стояла в другом конце
комнаты, наблюдая за мной оттуда. Она догадывалась о моих чувствах, ведь я проплакала
у нее на плече всю ту ночь, когда Джексон появился в замке с юной алиорой. Но рассказом
Анжелы я с сестрой не поделилась. Не было сил повторить его.
– Вчера дядя поинтересовался, чем ты так озабочена, – сказала Элисандра. – Ты с
самого детства обожаешь Джексона. Нельзя ждать, что твое внезапное нежелание с ним
разговаривать останется незамеченным.
– И что ты ему сказала?
– Что у тебя разбито сердце. Что, кстати, правда. Хотя я знала, что он поймет мои слова
превратно.
Я покачала головой и упала на стул, на котором нашла пристанище прежде.
– Он… я… Я даже не знаю, смогу ли находиться с ним в одной комнате. Та девочка,
которую он украл из Алоры…
Элисандра подошла и остановилась прямо передо мной. Я обхватила голову руками и
уставилась затуманенным слезами взглядом на ее тонкие шелковые тапочки.
– Он такой же, каким был всегда, – спокойно заметила сестра. – И любит тебя не
меньше прежнего. Он охотится за алиорами последние два десятка лет, а ты любишь его
семнадцать из этих двадцати. Что изменилось? Чем он отличается от себя прежнего?
– Возможно, это я стала другой! – воскликнула я, вскочила со стула и заметалась по
комнате. – Возможно, я сначала не понимала – а, наверное, должна была! – но теперь