Летние дни в замке Оберн
Шрифт:
словечка не пропустив и ни одним не подавившись.
Кто-то рассмеялся над этой остроумной репликой. Элисандра лишь улыбнулась и
обвила руками шею Джексона:
– Я так рада за тебя. Пусть все счастье этого мира прольется в твою душу.
Дядя нежно поцеловал ее и крепко обнял. Через мгновение Элисандра отодвинулась,
улыбнулась и принялась стягивать кольца и браслеты с рук.
– Подержи, – попросила она стоящего за ней Кента и с безграничной нежностью
обхватила руками
к королеве, пораженная тем же неистовым великолепием, которое так удивило лорда
Мэттью. Потом она отпустила алиору и отступила.
– Я Элисандра, – представилась она.
– Ты так же прекрасна, как рассказывал твой дядя, – произнесла Ровена. – Пусть твой
собственный брак сделает тебя столь же счастливой, как мой – меня саму.
Следующим к королеве подошел Кент (он уже успел снять все украшения), с
приветствием формальным и сдержанным. Остальные, быстро убрав все драгоценности и
делая молодой жене неуклюжие поклоны и реверансы, один за другим выразили свое
почтение. Ровена была безукоризненно мила и любезна, и хотя вела лишь вежливый,
ничего не значащий разговор, я чувствовала в ней сильнейшее напряжение. Замок –
чуждое ей место, полное опасностей. Здесь в каждой комнате металл – доспехи, отделка
мебели, столовые приборы, скульптуры. Каждый предмет сам по себе сбивал ее с толку и
мог даже навредить. Но это еще не все.
Ее собственный народ находился здесь в рабстве, и в замке у любого могло возникнуть
желание пленить Ровену ради собственной наживы. К тому же она связала свою жизнь с
тем самым человеком, кто причинил алиорам самые сильные страдания. Я не удивилась,
заметив, что грудь ее быстро поднимается и опускается в тревоге, близкой к панике. Я
скорее не понимала, как она вообще может сейчас дышать.
Брайан приветствовал Ровену среди последних. Мне показалось, что он не стал бы
этого делать, если бы не толчок лорда Мэттью. Принц даже не стал обременять себя
снятием всех драгоценностей, ограничившись лишь кольцом с правой руки, которое
переложил в левую.
– Разумеется, добро пожаловать, – сказал он, тут же выпустил ее руку и быстро отошел.
Кент и лорд Мэттью посмотрели ему вслед; остальные же, казалось, ничего и не заметили.
Из людей я последней подошла поздравить дядю и его молодую жену. Я редко надевала
что-либо из украшений, кроме подаренного Элисандрой золотого ожерелья, потому мне не
о чем было переживать, когда я подошла к королеве Алоры и присела в неглубоком
реверансе. Но я не стала сразу же протягивать руку, а воспользовалась случаем, дабы
рассмотреть ее лицо. Из-за сказочной, постоянно меняющейся красоты
охватить разом все черты алиоры. Глубокие глаза ежесекундно меняли цвет: они успели
134
135
потемнеть до черного, а потом высветились в серый. Я знала, что как только прикоснусь к
Ровене, то не смогу связно говорить. Потому я открыла рот, не успев хорошенько обдумать
слова:
– Не уверена, что я понимаю, почему вы вышли замуж за моего дядю. Ведь он принес
вам столько горя.
И тут она улыбнулась, и впервые этот особенный свет озарил замок Оберн, и каждый в
комнате ахнул от блеска, который омыл ее лицо.
– А ты, должно быть, Кори. И ты тоже точно такая, как мне рассказывали.
– Почему вы вышли за него? – снова спросила я.
Я услышала, как лорд Мэттью неодобрительно окликает меня, почувствовала чью-то
руку на своей (думаю, это был Кент). Я стряхнула его ладонь. А Ровена продолжала
улыбаться, и комната была наполнена таким блеском, что нам всем приходилось смотреть
на нее лишь украдкой.
– Мы заключили соглашение, – ответила она. – Я выйду за него замуж, а он больше не
продаст ни одну алиору в рабство. Эта сделка делает меня счастливой.
– Жениться следует только по любви, – заявила я.
Ровена рассмеялась, и весь мир закачался, и еще несколько минут вокруг нас звенели
переливчатые отголоски. Она протянула тончайшую руку, коснулась моей щеки, и все мое
тело, каждую косточку словно пронзило ударом.
– Не следует вступать в брак без хорошей на то причины, – поправила меня она. –
Любовь – лишь одна из них.
Ровена все еще касалась меня, и я не могла ни ответить, ни говорить, ни думать. Мне
лишь отчаянно хотелось выйти за ней из комнаты, спуститься по большой каменной
лестнице и, пройдя через охраняемые ворота, длинной утомительной дорогой добраться
до границ королевства Алора. Я чувствовала мягкое прикосновение дубовых листьев к
своей коже, слышала неразборчивую песню волшебной реки. Меня окружали запахи леса,
ароматы земли, шелест листвы и крики птиц, и лесных кошек. И видела я лишь лицо
Ровены.
– Желаю тебе, чтобы ты вышла замуж по любви или не выходила вовсе, – сказала
королева Алоры, и хотя говорила она обычным голосом, я знала: ее слова предназначены
мне одной. – Но не в моих силах одарить тебя таким счастьем. Однако один подарок я все
же могу тебе предложить.
Неожиданно ко мне вернулся дар речи.
– И что же это?
– Возможность посетить Алору. Я была бы рада, если бы ты навестила нас.
Мое лицо озарила улыбка – может, и не столь сияющая, как у королевы Алоры, но все