Летние дни в замке Оберн
Шрифт:
Однако большую часть предсвадебных дней я проводила в легком беспокойстве,
наблюдая за Элисандрой и гадая, о чем же та думает. Как всегда, понять было невозможно.
Едва прибыв в замок, в первую же выпавшую нам минутку наедине, я спросила, как она
поживает и не боится ли выходить замуж за Брайана. Сжав мои руки, сестра рассмеялась и
ответила:
– Не будь глупышкой. Я годами готовилась к этому дню.
Она даже встретила мой взгляд, спокойно и сдержанно,
Я же не могла поверить ее словам.
Бракосочетание назначили на следующее после летнего солнцестояния утро, а значит
мы проведем самый длинный день в году, празднуя это событие. Самой церемонии должна
была предшествовать целая неделя балов, выездов на охоту, обедов, состязаний и ярмарок.
Конечно же, на торжество пригласили представителей всех восьми провинций: свадьба
покажет единство, которого страна не видела со дня заупокойной службы по отцу Брайана.
Свое время в эти оставшиеся до церемонии недели я делила между помощью
Элисандре и возобновлением дружбы со старыми приятелями в замке.
И хотя я не гуляла ночи напролет, как прошлым летом, мне удалось провести пару
веселых вечеров на воротах замка, обмениваясь историями с Шорро и Клуатом. Они оба с
гордостью рассказали, что второй год подряд назначены нести ночную службу здесь, на
воротах, а это, по их словам, высокая честь. Я же невинно поинтересовалась, может, это
Критлин так пытается избежать лицезрения их невзрачных физиономий при свете дня? Я
также спросила – при первой же нашей встрече, – как продвигается роман Клуата, и
разволновалась сверх меры, узнав, что он вот-вот собирается жениться.
– А поскольку она приняла мое предложение, Критлин уже выделил нам комнаты в
казармах для семейных. Мы решили пожениться за неделю до принца. Похоже, нынешнее
лето отлично подходит для свадеб, – сказал Клуат. Он весь сиял. Никогда прежде я не
видела этого обычно столь угрюмого мужчину в таком восторге, и это давало мне слабую
надежду. Похоже, некоторым все-таки удается жениться по любви; пускай даже любовь
эта и зародилась с участием магии, все равно знак-то хороший.
– Дай мне знать, когда ты будешь готов остепениться, – сказала я Шорро. – Смешаю для
тебя совершенное особое зелье.
– Не раньше, чем рак на горе свистнет, – усмехнулся он. – Жди до конца света!
Ночами я больше не проходила мимо покоев алиор, но несколько раз забегала туда в
дневные часы. Эндрю представил меня Филлери, которая так сильно изменилась, что я не
сразу узнала юную алиору. Стеснительная, но улыбчивая, Филлери осторожно подошла
поздороваться, хихикая в ладошку. Кто-то вплел
розовое платьице, обильно украшенное кружевами и бантами. Ее руки, и косы, и шарфики
– все трепетало, и Филлери, вся словно бы длинные, тонкие цветные ленты, походила на
множество танцующих на ветру стягов. Все еще смеясь в ладошку, она вложила
свободную руку в мою, и я почувствовала вспышку восторга, которую всегда несло с
собой прикосновение алиоры.
– Похоже, она вполне оправилась, – заметила я Эндрю.
– В какой-то степени.
– Как твои дела? Нравится ли тебе жить в замке? – спросила я. Филлери только
покраснела, снова хихикнула и убрала руку.
– Она не говорит.
– Она не выучила язык людей?
– Она совсем не говорит.
Я внимательно посмотрела на него:
127
128
– А раньше она могла говорить? В Алоре?
Эндрю кивнул:
– О да. И когда только оказалась здесь – тоже. Она нам столько всего рассказывала! Но
больше нет. – Он пожал плечами: – Мы и улыбкам теперь радуемся. К тому же Анжела за
троих болтает, Филлери говорить особо нет нужды.
Значит это маленькое застенчивое создание оказалось в услужении у Анжелы. Ну хоть
это хорошо. Анжела позволяла себе резкие слова, но злой не была, к слугам относилась
небрежно, но всегда по-доброму. С Филлери все будет хорошо.
Тем не менее я вздохнула, и Эндрю сочувственно мне улыбнулся:
– Ты выглядишь печальной, Кори.
Я кивнула:
– В эти дни мир меня расстраивает. То, что год назад я бы и не заметила, кажется мне
ужасным. Это взросление? Неужели с каждым годом все будет хуже и хуже, и так до самой
смерти?
Снова улыбнувшись, Эндрю протянул мне руку. Я дала ему себя обнять и опустила
голову на широкую, теплую грудь. Тонкие и невесомые, словно тростник, руки обхватили
меня. Казалось, будто я очутилась в объятиях камыша и птичьих перьев – утешающих и
ободряющих объятиях. Как давно Эндрю меня не утешал! Я закрыла глаза и позволила
сладкому аромату его кожи успокоить меня.
– Ты еще слишком молода, чтобы видеть мир в столь мрачном свете, – тихим голосом
зажурчал он. – От чего ты столь нервозна и несчастлива?
– От всего вокруг, – приглушенно пробормотала я. – Филлери. Элисандра. Да, и
Родерик, и Хеннеси, и все остальные тоже. Что с ними станет?
– Не знаю, какие у них сложности, – весело и одновременно сердечно начал было
Эндрю, – но думаю…
– Эндрю! Кори! Быстро прекратите! – Резкий голос заставил нас в удивлении