Летние дни в замке Оберн
Шрифт:
– Знаю. – Она положила ладонь на мое плечо, пытаясь утешить. – Знаю.
А на следующее утро обнаружилось, что ночью Эндрю сбежал. Лорд Мэттью
предполагал, что он попросту перелез через стену вокруг сада, потому что обвивавший ее
плющ в одном месте был наполовину оборван у кирпичной кладки, будто кто-то по нему
взбирался. А на мягкой земле по ту сторону стены нашли едва заметные отпечатки
ступней и ладоней, словно этот кто-то здесь неуклюже приземлился, смягчая
образом толчок при падении. Никто из стражи ничего не видел.
– Далеко он не ушел, – сказал нам Кент, застегивая пряжку на кожаном доспехе и
проверяя латные рукавицы.
В покои Элисандры он зашел буквально на минуту, только чтобы рассказать нам
новости. И вроде бы совсем не удивился, застав здесь и меня, все еще в ночной рубашке.
Дария не пустила его дальше гостиной, так что мы, одетые в чем были, поспешили из
спальни ему навстречу.
– Почему? – спросила Элисандра.
Кент окинул ее внимательным взглядом, его лицо было очень мрачным.
– Из-за кандалов, – объяснил он. – Он может бежать, но не может охотиться, плыть или
хотя бы просто заботиться о себе. А Родерик считает, что прошлым вечером ранил Эндрю,
когда оттаскивал его от Брайана.
– Пусть только он будет в безопасности, – прошептала я почти про себя. – Пусть только
успеет добраться до Алоры...
Кент серьезно посмотрел на меня.
– Он не сможет уйти так далеко, – ответил он. – Сомневаюсь, что дойдет хотя бы до
леса.
– Кто едет с тобой? – спросила Элисандра.
– Критлин, Родерик и еще с полдюжины гвардейцев. И, разумеется, Брайан возглавит
поиск..
– Брайан?! – воскликнула сестра. – Он не настолько хорошо себя чувствует, чтобы
ездить верхом!
141
142
– Он говорит, что уже в порядке. И нынче утром выглядит достаточно здоровым.
Осталось лишь несколько порезов да пара синяков. И, как я сказал, – мрачно добавил Кент,
– он предвкушает эту погоню. Волнуется, как маленький.
Элисандра так сильно тряхнула головой, что показалось, будто содрогнулось все ее
тело, и еще туже запахнулась в ночную рубашку, словно в поисках тепла.
– Кент, это ужасно, – пробормотала она.
– Знаю, – хмуро ответил он. – Но не понимаю, как все можно исправить.
Сестра слабо и безнадежно махнула рукой:
– Если ты… сделай все, что в твоих силах, чтобы уберечь его.
– Сделаю. – В три шага он пересек комнату и крепко обнял Элисандру, которая никогда
ранее не искала утешения у других, но теперь прислонилась головой к коже его доспеха.
Темные волосы сестры покрывалом закрыли лицо. Я смотрела, как Кент поцеловал ее в
макушку, заметил мой взгляд и поцеловал вновь,
Элисандра отстранилась первой.
– Зайди ко мне, когда вернешься, – попросила она и бросилась обратно в спальню.
А я осталась, пристально разглядывая Кента, стоявшего в противоположном конце
комнаты и не собиравшегося уходить.
– Кого из них ты собираешься беречь? Брайана или Эндрю?
В его глазах появилась настороженность, хотя на лице ничто не отразилось.
– А ты как думаешь? – вопросом ответил он.
– Эндрю не заслуживает смерти.
– Согласен.
– Но Брайан – твой принц, который станет твоим королем. Ты обязан защищать его.
Кент повернулся к выходу.
– Я знаю, кого бы ты спасла, – заметил он, открывая дверь и ступая в холл. –
Сомневаюсь, что ты так же хорошо знаешь меня.
И ушел.
Тот день, без преувеличения, стал самым длинным в моей жизни. Из покоев Элисандры
я вышла лишь раз: дойти до собственных комнат и одеться. Не обнаружила там никаких
признаков присутствия Крессиды, на что не очень-то и рассчитывала. Я рассудила, что
нынче никто из алиор не станет подходящей компанией для людей, но на самом деле мы
не смогли увидеться совсем по другой причине: лорд Мэттью приказал запереть всех
алиор в их комнате. А все для того, чтобы события предыдущего вечера и нынешнего дня
не привели к недовольству и беспорядкам. Интересно, он действительно полагал, что до
этого пленники всегда чувствовали покой и удовлетворение под крышей его дома?
Новость о взятии всех алиор под стражу мы узнали от Дарии, когда она принесла нам
еду. По комнате горничная ходила буквально на цыпочках и вскоре ушла, почувствовав
наше сильное желание уединиться. В тот день мы с Элисандрой мало разговаривали, но не
могли оставаться порознь. Не стоило упоминать, что для нас равно непереносимым было и
одиночество, и общество других.
Сестра какое-то время шила, а я пыталась читать. Потом мы больше двух часов играли
в настольные игры. Элисандра поставила мольберт и сделала несколько набросков с меня,
пока я писала письмо бабушке. Для нее и вездесущей Милетты у меня накопилось не так
много новостей. Закончилось все тем, что сестра принялась за чтение, пока я пробовала
свои силы, вышивая наволочку, которую она мне одолжила. Получилось что-то ужасное: с
иголкой я обращаться не умела, да и учиться не особенно хотелось.
– Я бы и собаке постыдилась такое постелить, – призналась я, показывая Элисандре
результат моих усилий. Она улыбнулась, в самом деле улыбнулась.