Летние дни в замке Оберн
Шрифт:
Мы привязали Эндрю к лошади и тронулись к замку с той скоростью, с которой мог ехать
Брайан. И проскакали где-то около версты. Эндрю... не хочу рассказывать. Наконец я
заставил Брайана остановиться, спорил с ним добрых пять минут. – Кент глубоко
вздохнул. – И пока мы ругались, Родерик соскочил с лошади и перерезал Эндрю горло.
Сестра безмолвно вознесла благодарственную молитву. Последняя краска схлынула с ее
лица. Все складывалось плохо – нет, просто ужасно, –
милосердие герой, и от того было легче. Пальцы Элисандры сжали дверной косяк, она
качнулась вперед. И прежде чем я успела подумать, ее подхватил Кент.
– Да ты вся горишь! – воскликнул он.
Сестра кивнула, ее темные волосы волной скользнули по черноте его камзола.
– Кори что-то дала мне от жара. Все будет хорошо, мне просто нужно поспать.
– Тогда я отнесу тебя, – ответил Кент и скрылся в соседней комнате с ней на руках.
Я замерла, чувствуя себя маленькой, невидимой и совсем чужой. Они хотели остаться
вдвоем, поделиться секретами и найти утешение друг в друге? Должна ли я теперь уйти?
Леди Грета сказала бы категоричное «нет». Для сестры я являлась кем-то вроде
компаньонки при свиданиях, которых не должно было быть вообще. Ведь ни одному
мужчине не следовало поздно вечером входить в покои незамужней девушки, даже если в
тот момент с ней находились родные. И, конечно же, ни один мужчина не мог переступить
порог опочивальни той, которая помолвлена с будущим королем...
Но Кент отсутствовал недолго. Появился через несколько минут и закрыл за собой
дверь.
– Она заснет от того лекарства, которое ты ей дала? – спросил он.
Я кивнула.
– Удивлена, что она еще не спит.
– А лихорадка?
– Я прослежу, – ответила я. – Думаю, так выражается ее горе.
Кент пристально рассматривал меня из противоположного конца комнаты.
– Ты кажешься спокойней, чем она. С тобой все в порядке?
144
145
– Мне грустно. И я в ужасе. Но для Элисандры случившееся гораздо хуже, чем для
любого другого.
Он медленно двинулся к выходу, не отрывая взгляда от моего лица.
– Потому что она должна выйти замуж за Брайана.
– Ты мог бы ей помочь, – заметила я. – Забери ее отсюда. Увези куда-нибудь, в любое из
своих поместий. Женись на ней.
– Она не выйдет за меня.
– Откуда ты знаешь? Уже спрашивал?
– Она меня не любит.
– Она не любит Брайана, но собирается за него замуж буквально через пару недель!
Кент остановился у двери, взявшись за ручку и все еще глядя на меня.
– Все не так просто, как тебе кажется, Кори. Твоей сестре нелегко свернуть с пути,
который был ей предначертан.
за кого-либо, пока Брайан желает видеть ее своей невестой.
Я так на него разозлилась. Во что сестра действительно не верила, так это в то, что у
нее есть выбор.
– Ты просто боишься, – набросилась я на Кента. – Того, что случится с тобой и твоей
жизнью при дворе, если ты увезешь мою сестру. Того, что скажет тогда твой отец. Того,
что сделает с тобой Брайан.
Теперь и он рассердился.
– Я много чего боюсь, но не эти опасения не дают мне действовать, – отрезал он.
Я повернулась к нему спиной и бросила:
– Тогда я просто тебя не понимаю.
Услышала звук открываемой двери.
– И никогда не понимала, – сказал Кент и вышел, захлопнув дверь.
Сперва я слушала, как он идет, широкими шагами спускаясь в холл, а потом – только
тишину.
На следующий день Элисандре стало лучше. Я уже чувствовала дурноту от пребывания
в ее комнатах, так что оставила сестру на попечении Дарии и отправилась к себе принять
ванну и переодеться. И, к моему большому удивлению, там меня уже ждала алиора.
– Крессида! – воскликнула я и заторопилась к ней, чтобы обнять.
Но алиора сделала шаг назад. Выглядела она изнуренной и совсем слабой, так похожей
на куклу из веточек березы и ольхи. Застывшее лицо казалось вырезанным из дерева.
– Леди Кориэль, – сухо приветствовала она.
Я запнулась, остановившись от нее в нескольких шагах.
– Но... с тобой все хорошо? Ты... мне так жаль Эндрю, очень жаль... Могу я что-нибудь
сделать? Для тебя? Для всех остальных?
Она подняла руки, такие болезненно тонкие, призывая меня к молчанию. Казалось, что
солнечный свет лился сквозь полупрозрачную кожу, отражаясь веселыми зайчиками от ее
оков.
– Не надо спрашивать. Не надо говорить. – Восхитительный голос Крессиды звучал
сейчас пронзительно и устало. – Ибо сказать нечего.
– Должно же быть хоть что-то, – прошептала я в ответ.
– Я наполнила ванну, – продолжила она, отворачиваясь. – Что вы хотите сегодня
надеть?
Я выбрала первое попавшееся платье и разделась для купания. Утешится ли она хоть
немного, вернувшись к старому привычному распорядку, который убедит ее, что в мире
еще остался здравый смысл и определенный уклад? Или наоборот, ее возмутит еще одна
жестокая человечка, которой требуется помощь и защита, еще одна беспомощная девочка,
которую она ненавидит всем сердцем? Еще недавно Крессида не ненавидела меня.