Летучий корабль
Шрифт:
– Гарри, будешь пить чай? — спрашивает Герми.
Я оборачиваюсь к ним, чтобы застать вполне невинную картину — они сидят рядом на диванных подушках, даже не обнимаются. Только Рон, словно забывшись, все еще удерживает ее за руку, и, сам не замечая этого, продолжает гладить мягкую розовую подушечку у основания ее большого пальца. Когда просто не можешь разорвать рук…
– Гарри, ау!
Черт, я все еще смотрю на их сплетенные руки, нет, смотрю куда-то далеко-далеко, мимо Рона и Герми, сквозь сонный уют диванных подушек, и вижу залитую солнцем комнату, где на полках вдоль стен модели кораблей, диковинные шкатулки. И дерево игрушечных корабликов в руках лорда Довилля кажется
– А знаете что, — неожиданно говорю я, встряхивая головой и отгоняя непрошенное наваждение, — а не пойти ли нам куда-нибудь прогуляться?
– Куда? — Рон смотрит на меня удивленно, он так пригрелся в столь негаданно обрушившемся на него уюте нашего дома на Гриммо.
– В маггловский Лондон, например, — предлагаю я. — Сегодня же 23, завтра Сочельник. Накупим всякой всячины — для завтрашнего стола, да и просто так. Шмоток каких-нибудь.
Гермиона поддерживает меня с большим энтузиазмом: ей кажется, что мы оба после пиратского острова готовы разгуливать по улицам, как клошары. Она даже объяснила нам, кто это такие. Оказалось, всего-навсего французские бомжи. Зато как звучит! И вот я сам предлагаю вылазку по магазинам.
– Сейчас же народу везде…сами подумайте. Последний шанс купить то, что еще не успели.
– Значит, и у нас будет последний шанс, — бодро говорит Герми и стаскивает Рона с дивана. — Просто побродим, наберем полные пакеты всякой ерунды, будем валять дурака, ни о чем не думать. Будем ходить долго-долго, замерзнем, устанем, а потом придем, все-все разберем — и сделаем роскошный стол. И начнем праздновать Рождество. Прямо сегодня. Идет?
И она тянет его за руки и так смотрит на него, что я бы не устоял. Мы несемся в прихожую, толкаемся на ходу, я нахлобучиваю на Рона круглую шляпку, которую вчера зачем-то купила Гермиона, он смеется, пытаясь сделать из ее шарфа боа. Мы вываливаемся на улицу, такие же шумные, я поднимаю голову и пытаюсь поймать губами снежинки. Над нами темное небо, занавешенное снеговыми облаками. Беремся за руки — и вот мы уже около какого-то сияющего огнями магазина, перед ним огромная искусственная елка, и тоже кружатся снежинки.
– Поехали сразу наверх, померяем что-нибудь, — предлагает Герми, — а потом вниз за продуктами. Идет?
– За деликатесами для нашего стола, миссис Уизли, — поправляю я ее.
– Если честно, меня тошнит от Уизли, — ворчит Рон.
– Возьмите фамилию Гермионы, когда будете вновь регистрировать брак, — предлагаю я, когда мы уже стоим на ступенях эскалатора, увозящего нас в царство пиджаков, шарфов, рубашек, курток и шляпок.
Кругом переодетые Санта-Клаусами студенты и актеры, они протягивают нам какие-то объявления о распродажах, отовсюду доносится пение музыкальных шкатулок, а голоса под самым потолком распевают Silent Night.
– Я сейчас оглохну, — жалуется Рон. Он у нас не большой любитель магазинов.
– А ты не слушай, — смеется Герми и тащит нас за собой в большой отдел, где, кажется, есть все.
Вначале мы кружим вокруг стоек с парфюмерией — просто так, не собираясь ничего покупать. А когда, пресытившись всевозможными запахами так, что уже не можем различить, чем один отличается от другого, перебираемся дальше, Герми хватает какую-то кепку, корчит смешные рожицы перед зеркалом, Рон обнимает ее, чтобы ни у кого в этой праздничной кутерьме не оставалось сомнений в том, что эта девушка с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами принадлежит именно ему.
– Гарри, давай тебе что-нибудь купим. Чего ты такой скучный?
Она тянет меня вперед, к стойкам с одеждой, и я, чтобы не разочаровывать ее, просто протягиваю руку и снимаю
– Ну-ка, померяй! Давай-давай, мне кажется, тебе должно подойти.
Я снимаю куртку и повинуюсь, старательно застегиваюсь на все пуговицы и поднимаю голову, ожидая увидеть в зеркале себя в привычном образе пугала — мне кажется, мне не идут такие строгие солидные вещи. И вдруг вижу его. Нет, конечно, я вижу себя — все те же нелепые очки, растрепанные волосы, но…я даже не могу объяснить сейчас, что я увидел в тот момент. Может быть, так бывает, когда скульптор видит в древесной коряге или глыбе мрамора заключенный в них образ — так, что достаточно просто убрать лишнее, и фигура, скрытая до поры в грубом материале, сможет проявиться. И Герми, видимо, тоже это замечает.
– Подожди-ка, — говорит мне она, и через пару минут уже отыскивает среди массы вещей, лежащих на полках и столах вокруг, темно-коричневый шарф с тонкими рыжими и зелеными полосками. — Ну-ка, ну-ка, вот так… Посмотри на меня…Гарри, да ты…
– Настоящий маггл, — радостно подытоживает Рон, глядя на мое отражение в зеркале.
Герми отводит мне волосы со лба, укладывая их набок.
– Смотри, если бы они были чуть длиннее…
– Герми, они же у меня топорщатся во все стороны!
– Их можно выпрямить, ты не знал?
И в тот момент я, наконец, вижу того, кого пару месяцев спустя назову Юэном Эвансом. Зачесанные набок волосы, закрывающие уши, длинная челка, строгое пальто, шарф. И я сам беру с полки очень подходящий к моему новому образу небольшой портфель из мягкой кожи.
– Да ты настоящий яппи, Гарри! — смеется Гермиона. — Представляешь, Рон? Мистер…
– Мистер Эванс, — сам не знаю, почему говорю я. Просто так сразу придумалось. А вот имя я нашел немного позднее, кажется, читал какую-то маггловскую газету.
– Ну да, — радуется она и продолжает: — На работу он ходит…
– В большой банк, — подхватывает Рон.
– Нет, — протестую я, — с такой прической, какую ты мне придумала, работают не в банке.
– Ну, разумеется! У мистера Эванса свое дизайнерское бюро, а, может быть, он издатель или архитектор…
– Ресторатор, — вставляет Рон, и мы снова смеемся. Да, если придумать красивое название тому, чем я занимался чуть ли не весь прошедший год, то я ресторатор!
– Да, но все равно мистер Эванс смотрит всегда так строго! — Гермиона надувает губы. — И говорит своей секретарше: «Миссис Смит, подготовьте документы, у меня через полчаса совещание!» Или: «Вы уже забронировали мне билет на самолет? Еще нет? Немедленно свяжитесь с авиакомпанией!»
– И вообще он большой зануда, — подытоживаю я, но не тороплюсь расставаться с пальто и портфелем.
Почему-то все происходящее не кажется мне ни игрой, ни маскарадом. И молоденькая продавщица, незаметно приблизившаяся к нам, словно подтверждает мои мысли:
– Молодой человек, Вам так идет…
– Да, Гарри, — тут же спохватывается Гермиона, — на твоем месте я бы купила все это немедленно. И отрастила бы волосы. Ты так классно выглядишь!
И я действительно покупаю — и пальто, и шарф, и даже портфель. И целую жизнь впридачу, которой еще только предстоит стать моей. Трудно сказать, почему этот образ, придуманный нами ради шутки, так зацепил меня тогда. И почему пару месяцев спустя я, выбирая между Гарри Поттером и Юэном Эвансом, решил, что, став Юэном, я вновь обрету утраченные мною доспехи, в которых я так нуждался. Мистер Эванс казался мне уверенным и независимым, а главное, он был настоящим магглом, ему должны были быть ведомы пути в том мире, который я так отчаянно пожелал сделать своим.