Летучий корабль
Шрифт:
– Хей, Драган, жизнь налаживается, — кричу я ему, — к вечеру мы точно будем дома.
Не знаю, понимает ли англичанин то, что я сейчас сказал — вроде он практически не говорит по-хорватски, но какие-то фрагменты наших разговоров ему доступны — смог же он что-то разобрать, когда я спрашивал Драгана, вернувшись с вилл, про марку диковинной машины. Мистер Робертс хитро косится на меня, улыбается, хотя сам уже взмок от пота почище, чем я. И тут происходит чудо: в ржавом железном нутре раздается какой-то щелчок, двигатель Росинанта, издав для
– Спасибо, — успевает крикнуть он, — Юэн, догоняй!
Да, ему не стоит задерживаться — раз Росинант надумал ехать, этим шансом надо незамедлительно воспользоваться, потому что если Драган станет сейчас расшаркиваться и рассыпаться в благодарностях, боевой пыл нашего железного коня может сойти на нет. Так что благодарить и кланяться остаюсь я. И торопиться никуда не собираюсь.
– Огромное Вам спасибо, — я немедленно приступаю к необходимым формальностям, мы же вежливые люди!
– Да что Вы, Юэн, не стоит, — англичанин поднимает руку в протестующем жесте. — Я тут совсем не при чем. Просто так всегда с этими старыми машинами — едут не тогда, когда этого хочется нам, а тогда, когда сами посчитают нужным. Или ваша колымага не захотела расстраивать другую такую же, почуяв во мне родственную душу!
У нас обоих руки в пыли — капот, на который мы так усердно налегали, щедро поделился с нами сероватым налетом. Еще я бы с удовольствием умылся, но это, видимо, придется отложить до прибытия в Luna e mare. А мистер Робертс тем временем уже достает из своего рюкзака бутылку воды, откручивает крышечку и предлагает:
– Юэн, я мог бы полить Вам на руки. А потом Вы мне. Мне кажется, грязь не очень располагает к приятным путешествиям.
– Ну, если Вам не жалко — я с удовольствием.
И я с готовностью вытягиваю вперед покрытые пылью ладони.
– Чего ж тут жалеть? — он смеется. — Вода — она и есть вода. Не переживайте, скажу Вам по секрету — у меня есть еще!
– Можно я умоюсь?
– Ради Бога!
И я радостно фыркаю и плескаюсь, стоя на обочине дороги рядом с мистером Робертсом. А потом, тоже совершив омовение с моей помощью, он достает из нагрудного кармана трубку и неспешно раскуривает ее. У него табак с легким ароматом вишни.
– Вы не любите машины, Юэн? — спрашивает он меня.
– Почему Вы так решили?
Я и вправду не люблю. То есть они не кажутся мне чем-то, обладающим собственной жизнью. Я их не понимаю.
– Не знаю, — говорит он, — просто мне так показалось.
– Я корабли люблю, — почему-то признаюсь я.
Я уже не раз замечал, что в присутствии мистера Робертса на меня находит странная, вовсе несвойственная мне болтливость — то я рассказываю ему о своей дурацкой женитьбе, то признаюсь в том, что да, черт возьми, был счастлив когда-то,
– Вам приходилось выходить в море или просто так?
Я отрицательно качаю головой.
– Нет, в море не приходилось. А просто так… только на катере. Но я все равно люблю.
– Ну да. Приключения, детские книжки, пиратская романтика…
И еще смотрит на меня так невинно! Хотя ему-то откуда знать?
– Избави меня, господи, от пиратской романтики! — говорю я и смеюсь.
Я вдруг на секунду представил себе, что стало бы с мистером Робертсом, доведись ему выслушать хоть часть моей правдивой истории. Но… он бы все равно не поверил. А сам, все также неожиданно для самого себя, продолжаю:
– — Я около года жил на Карибах. Вы будете смеяться — я там тоже работал в ресторане. Наверное, это моя судьба. А мои друзья были чем-то вроде уборщиков на большом парусном судне. Ну, такой аттракцион для туристов, вроде пиратский корабль. Так Вы не поверите — как я им завидовал! Был готов хоть плошкой воду из трюма вычерпывать, хоть рукавом натирать до блеска всякие железки. Но мне так и не пришлось…
Он коротко смеется, попыхивая своей трубкой. И тысячи мелких морщинок разбегаются от уголков его младенчески светлых глаз.
– Если Вам будет удобно со мной на мопеде, я могу подбросить Вас до города, — предлагаю я.
– Нет, что Вы! Я еще не решил, нужно ли мне сегодня в Дубровник. Может быть, просто сделаю несколько фотографий — знаете, вон с тех камней, — он показывает рукой на «мои» камни, — очень красивый вид.
– Знаю, — соглашаюсь я.
– Мне уезжать через пару дней, так что надо сделать хотя бы несколько обязательных туристических снимков, — черт, опять улыбается, обезоруживающе, как ребенок.
– Не зайдете к нам напоследок?
Долг вежливости взывает ко мне, требуя произнести это приглашение. А потом мне отчего-то становится немного жалко, что он уезжает. Может быть, просто оттого, что он единственный соотечественник, с которым я встретился за последний год. А, может быть… да, в нем есть что-то такое, отчего с ним легко говорить.
– Трудно сказать, Юэн. Как получится.
– Возвращаетесь в Англию?
– Нет, хочу добраться до Пулы, а оттуда, наверное, махну в Венецию. Хотя там сейчас жарко, и полно народу.
Я был в прошлом году в Венеции, и тоже летом, кажется, именно в августе, так что мне трудно с ним не согласиться.
– На чем поедете?
– До Пулы на автобусе. Сосед моего приятеля, тот самый, у которого вы видели Майбах во дворе, предлагал подвести меня, он тоже собирается в те края. Но, знаете, — тут мой собеседник даже понижает голос, — я боюсь с ним ехать — по виду сущий бандит!
Мне опять становится смешно.
– У меня тоже был знакомый, по виду сущий бандит, — признаюсь я, — знаете, это не помешало ему стать министром иностранных дел!