Летучий корабль
Шрифт:
– И мистер Уилкинс остался, — смеется Кейт. — Знаешь, он, по-моему, один из тех, кто там действительно счастлив. Радуется всему, как ребенок. Я вначале думала, он привыкнет, это пройдет, приестся — а для него каждый день там — как чудо. И мне сейчас кажется, что он прав. Я не понимаю, как вы здесь можете жить, честно. Как можно заточить себя в этих унылых камнях, в дожде, тумане, в этой мокрой крупе, которой вы умиляетесь на Рождество и называете ее снегом…Как можно ходить на эту унылую работу, кланяться и улыбаться на министерских приемах… Разве ради этого стоит жить?
Мы сидим еще довольно долго, потом вся одежда будет пахнуть сигаретным дымом, но в тот момент мы совершенно не думаем
– Гарри, — он краснеет и даже опускает глаза, — ты, конечно, можешь меня послать. Но мне просили передать тебе это. Возьми, пожалуйста. Он сказал, если ты… ну, если ты откажешься, то просто отдай мне обратно. Он поймет.
Я смотрю на моего друга, и никак не могу сообразить, что он имеет в виду. Но уже протягиваю руку, принимая от него то, от чего могу отказаться. На черном бархате внутри коробочки крупная жемчужина неправильной формы, ее оправой служит небольшой ромб почти белого металла. И еще там цепочка с довольно крупными звеньями. Я захлопываю коробочку, чтобы немедленно вернуть ее, Драко уже смотрит на меня с отчаянием, но я внезапно останавливаюсь, пораженный внезапно пришедшим ко мне воспоминанием. «Я хочу, чтобы ты взял ее на память обо мне», — говорил мне призрачный капитан в моем сне, а на его ладони переливалась нежным мерцающим светом жемчужина с затонувшего корабля. В тот день, когда я чуть было не утонул, а лорд Довилль спас меня. На память о тебе… Прощальный подарок, который он не решился отдать мне сам, а так же, как и я когда-то, когда не нашел в себе сил прийти и поблагодарить его за мое чудесное спасение, передал его через Драко.
– Гарри, — говорит мне младший Малфой, — ты уже взрослый человек. Расставаться тоже надо уметь. Возьми! И, черт возьми, почему ты ничего не хочешь в этой жизни сделать для себя? Почему? Ни ты, ни он!
– Успокойся, — я чуть дотрагиваюсь до его холодных пальцев, — я возьму. Только не надо мне больше ничего говорить. Хорошо?
Да, последнее слово должно оставаться за лордом Довиллем. А у меня, если честно, просто не достает в тот день сил расстаться с чудесным подарком, в котором море, корабли, затонувшие клады и солнце, лениво опускающееся в воду.
Домой мы все едем на метро, потому что, во-первых, Лиз по определению не может аппарировать, так как она маггла, а нам не стоит, потому что одно из условий успешной аппарации — умеренная трезвость, а вот ею мы сейчас похвастаться как раз и не можем. Драко, Тео и Кейт, кажется, впервые в жизни путешествуют на подземном поезде, так что от них столько шума и восторгов, что пассажиры предпочитают сесть от нас подальше.
Когда я возвращаюсь на Гриммо далеко за полночь, Рон и Герми с обеспокоенным видом встречают меня в прихожей.
– Ты откуда так поздно? — спрашивает меня Рон, будто уже оформил надо мной опеку.
– Из клуба, а что?
Я стою перед ним в расстегнутом пальто, разматываю шарф — мне ужасно жарко, я говорю несколько громче, чем следует, потому что маггловская выпивка мне уж точно не показана. И вижу, как его взгляд останавливается на моей открытой шее, на сияющей жемчужине в ромбовидной оправе, которую я не утерпел и нацепил на себя на глазах у Драко прямо в туалете клуба.
– Что это у тебя?
– Подарок моего бывшего
В тот вечер я сногсшибательно откровенен и открыт для общения.
– Кого-кого?
– Лорда Довилля.
Я криво усмехаюсь, видя, как лицо рыжего стремительно багровеет.
– Не бери в голову, — говорю я ему и неверной походкой отправляюсь спать к себе наверх. Если честно, мне очень хреново.
* * *
На следующий день он найдет мне тысячу оправданий, как только убедится в том, что вчера я не был настолько пьян, чтобы наговаривать на себя напраслину. Он станет уверять меня, что все мы были не в себе на этом чертовом острове, что Довилль просто воспользовался мной, когда забрал меня с собой черт знает куда после поединка.
– Он тебя заставил, правда? — Рон смотрит на меня участливо, не забывая подливать мне виски.
Мое вчерашнее откровение так его ошеломило, что он от изумления даже отпросился сегодня у Джорджа, чтобы успеть поговорить со мной до прихода Гермионы с работы. Потому что все, о чем он спрашивает меня, явно не предназначено для ее ушей.
Я отрицательно мотаю головой, хотя, да, в постели пиратского капитана я оказался не по своей воле, но так как впоследствии меня никто не принуждал там оставаться, я не вижу смысла изображать из себя жертву.
– Гарри, чего только не бывает в жизни! Может быть, тебе вообще не стоит относиться к этому серьезно? Ну, знаешь, новые впечатления — тоже ведь интересно? Ведь правда?
– Тебе было бы интересно, Рон?
Рыжий чуть отодвигается от меня.
– Нет, Рон, я тоже поначалу рассказывал себе, что это просто так. А теперь вот уже три месяца вою от тоски. Какой тут интерес?
– Но он же… он так поступил с тобой… и с Герми…
Да, вся неприглядная сторона наших взаимоотношений с капитаном Довиллем известна Рону лучше, чем кому бы то ни было.
– Он просто мерзавец, Гарри.
– Я знаю.
– Зачем ты тогда нацепил на себя эту дрянь?
Я закрываю рукой жемчужину, я не хочу, чтоб мой друг смотрел на нее. Я же и рассказывать ничего никому не хотел. Зачем же я… Идиот, и сейчас опять сижу и пью с ним на кухне. Видимо, Рон все же приходит к выводу, что я не в себе, потому что вдруг прекращает проповедовать и выяснять у меня подробности того, что произошло в том сентябре, когда я так оригинально расплатился за их с Невиллом жизнь, а потом и за их относительную свободу. Он переходит к следующей части нашей беседы, в ней рассказывается о том, что жизнь продолжается. Что на свете немало хороших девчонок и даже парней, если я после моих последних приключений больше не числю себя по девочкам, что чуть ли не каждый будет рад разделить со мной если и не всю жизнь, то хотя бы один вечер. Что любить капитана Довилля могут только отдельные очень тяжело и неизлечимо больные пациенты клиники святого Мунго, что я просто устал, и это вовсе неудивительно после нашей адской жизни на острове. Что, да, возможно, я испытывал к пирату что-то наподобие благодарности за то, что он вылечил меня после поединка, а так как он был единственным живым существом на том острове, не считая, разумеется, домашнего эльфа, то почему бы и не проявиться некому интересу? Но с этим решительно надо что-то делать! И я киваю, потому что Рон влил в меня как раз столько, сколько мне необходимо для того, чтобы чувствовать, что жизнь удалась. А если еще нет, то сделает это в самое ближайшее время. И я еще вполне могу аппарировать. Так что уже через несколько минут я стою в прихожей, снаряженный заботливым Роном в тот самый маггловский клуб, в котором был вчера, со стойким намерением доказать себе и всему человечеству во главе с капитаном Довиллем, что жизнь вот она, бьет ключом, несмотря на то, что он порядочная мразь!