Лейли и Меджнун
Шрифт:
Составил племени Лейли посланье:
"О люди, почитаемые мной!
Зачем к друзьям пылаете враждой?
Просящему вы милость окажите,
Лейли с Меджнуном узами свяжите.
Тюльпан и розан разве не равны?
Самшит и кипарис равно стройны.
Ужель они друг друга недостойны?
Нужны ли с чувствами влюбленных войны?
Когда ваш род нам уступить готов, -
Надарим золота и жемчугов.
Но
То вступит в дело меч наш закаленный!"
Узнав о множестве нависших бед,
Сказало племя коротко в ответ:
"Мы не врачи - безумным не поможем,
Без одержимых обойтись мы можем.
У вас запасов жемчуга не счесть, -
Но и у нас его немало есть!
И не грозите вашими мечами:
Оружием и мы владеем сами!"
Услышав, как ответ составлен был,
Ноуфал красавиц и вино забыл.
Воззвали трубы, силы собирая,
Ноуфал повел их за пределы края.
Увидев, как опасность к ним близка,
Собрались и противника войска.
И обе стороны, в бесстыдном рвенье.
Пошли поспешно на базар сраженья.
Настал рассвет. Коварством обуян,
На Сирию румийский шел султан [68] .
68
Здесь с румийским султаном сранивается солнце.
И звезды в бегство обратив, светило,
Подняв свой щит, без промаха разило [69] ,
И каждый яркий солнечный кинжал
Кольчугу небосвода поражал.
Как будто шахматы перед игрою,
Стоят два войска. Приступили к бою.
Копье разило насмерть; кровь лила,
С тугой сорвавшись тетивы, стрела.
Копье прямей, чем стан девичий стройный,
Стрела острей, чем взгляд любимой знойный.
69
То есть в свете солнца постепенно исчезали звезды.
И делал вмиг стальной язык мечей
Телами хладными живых людей.
Глаза кольчуг, исполненных любовью
К скорбям народа, лили слезы с кровью.
Броня и кости в схватке роковой
Дробились, сломленные булавой.
Гром пушек, молний сабельных сверканье
Грозы напоминали бушеванье.
Щиты к броням решили так прильнуть,
Чтоб
Меджнун стоял печально в отдаленье
И пристально оглядывал сраженье.
Стоял бесстрашно он, как гордый стяг,
В душе его царили скорбь и мрак.
Хоть привели его к Ноуфалу беды,
Другому стану он желал победы.
Кричал он громко, заглушая всех, -
Но он желал, чтоб враг имел успех.
Друзья о нем в заботе постоянной, -
Он - для врагов удачи молит бранной.
Коль враг мечом дорогу проторит, -
Он бога горячо благодарит.
А кто падет из племени любимой, -
Он стонет в горести неукротимой.
А иногда, разгневан, разъярен,
Своих бойцов кинжалом косит он.
И кто-то так сказал ему с тревогой:
"Врагу победы просит кто у бога?
Мы за тебя и душу отдаем,
А ты душою заодно с врагом.
Все это безрассудным мы считаем,
Ужели ты безумием терзаем?
Меджнун сказал: "Любимой жертва - я,
Слиянье с нею - вот мечта моя.
Любимой племя противостоит нам, -
Мне ль их сражать в бою кровопролитном?
Любимой против нас идут войска, -
Моя ль на них поднимется рука?
Свиданье с милой счастьем я считаю, -
Вот я об их победе и мечтаю.
Убит ли буду, в плен ли попаду,
С любимою моей я встречи жду,
Тот стан - источник радости блаженной,
А в этом стане я - в оковах пленный.
В тяжелом ныне затрудненье я:
Друзья теперь - враги, враги - друзья
Пусть друг меня сразит и уничтожит,
Тем опечалить он меня не может.
Он мне лишь ликованье принесет,
С ее душой слиянье принесет".
Признал боец Меджнуна благородство
И чувств его и мыслей превосходство . . .
В сердцах бойцов сгущался темный мрак,
И чуть не победил, Ноуфала враг.
И ничего Ноуфал не смог добиться,
Хоть дотемна войскам велел он биться.
Когда сгустила ночь седой туман
И звезды захватили неба стан,
Шум битвы становился глуше, глуше,
И смерть щадила доблестные души.
Войска ушли от поля битвы прочь,
Друг против друга отдыхали ночь.
Ноуфал с друзьями поделился тайной,
Сказал им: "Я в тревоге чрезвычайной.
Меня отважней в целом мире нет,
Я - солнце в небе боевых побед.