Лицензия на убийство
Шрифт:
Капелька пота славировала вниз по её тонкой шее.
В уборной никого не было. Пахло дезинфектом и мятными сигаретами. Световая панель чуть гудела, облачая всё помещение в некую матовость. Симона зашла в кабинку, чуть поддёргивающими от волнения пальцами расстегнула ремешок. Пистолет был на месте. Когда она едва до него дотронулась, то невольно одёрнула руку — таким холодным он ей показался. Симона никогда раньше не стреляла, но механизм работы был ей предельно ясен из обучающих роликов в Сети. А если вдруг не получится выстрелить или она не сможет нажать курок в самую последнюю и решающую минуту?! Опять эти демоны! Они скалятся, терзают её своими острыми когтями.
Симоне
Внезапно, она чуть пошатнулась — вдруг потяжелели ноги. В висках застучало, ей бросило в жар. Что со мной? — спрашивала она себя. Это ведь не тоже самое, что заказать человека по лицензии, но по сути ведь одно и тоже! Так почему же ей сейчас так плохо, не в cравнении с тем, почти беззаботным состоянием, когда он впервые воспользовалась услугами ФСЧН? Неужели дьявол кроется в деталях, как говорили предки? Сможет ли она пойти на это — достать из сумочки пистолет, направить его в голову, а лучше в сердце Авелю, спустить курок? Это ведь не кино, не постановки, а реальная жизнь! В ней, как водится, всё куда сложнее.
В уборную вдруг ввалилась, едва стоя на ногах, уже не первой свежести дама. От неё сильно разило дорогой выпивкой.
Симона быстро умылась и так же быстро покинула уборную. Время для сомнений прошло. Наступило время действовать.
Глава 23
Иду на грозу
Когда Симона вернулась к своему столику и жадно пригубила стакан с недопитой водой, ей вдруг показалось, что всё вокруг изменилось. Вроде то же помещение клуба, те же посетители, те же официанты, мелькающие перед глазами, словно назойливые мухи, всё тот же ''пёстрый'' диджей, играющий (и видимо живущий) на своей волне. Всё уже привычно, но всё и поменялось. Это ощущалось Симоной в более ярких, нереальных красках, в то очень громкой, то превращающейся в эхо, музыке, в воде, которая показалось ей какой-то сладкой, необычной. Все её чувства и восприятия этого, в сущности обманчивого, мира обострились до предела. Это было сродни наркотику, вызывающему очень яркие видения. Никогда в жизни ей ещё не было так хорошо. Не удивительно, что она приняла всё происходящее с ней за последние секунды как добрый знак и ещё прочнее укрепилась в своём намерении.
Авель по-прежнему сидел в углу, правда уже в одиночестве. Его спутница куда-то подевалась. Тем лучше — подумала Симона. Лучше убрать его без лишних глаз. Он сам заслужил подобной участи.
Прошло ещё около двадцати минут, прежде чем Авель зашевелился, как будто пробудился от неприятного сна, встал из-за столика, расплатился, а затем пошатываясь, с натянутой улыбкой, направился к выходу из увеселительного заведения. Симоне показалось, что она уловила аромат его одеколона, когда он проходил достаточно близко от её столика. Одеколон был хороший, но почему-то вызвал у неё приступ дурноты. Она невольно поморщилась, как морщатся люди от лимона.
Как только Авель скрылся из виду, Симона поспешно встала, провела кредиткой по кассе, крепко схватила сумочку и тоже поспешила к выходу. Не хватало ещё, чтобы она его потеряла из виду, но и попасться ему на глаза не хотелось бы. Если он и увидит её, то только перед
Ночной свежий воздух пьянил не хуже алкоголя. У Симоны на миг закружилась голова, за то и дурнота почти что сразу испарилась. Она вдохнула полной грудью, закрыла на миг глаза, нашла взглядом могучую спину Авеля, и пошла, что называется, на грозу. И больше никакого мандража, больше никаких упрёков совести или как это называется. Просто заткнись! Заткнись, совесть!
Авель шёл темным переулком. Кое-где проглядывали острова света, но в целом улица была погружена во мрак. Встречались прохожие (куда без них), но это было не критично. Она найдёт, выждет момент, когда около Авеля никого не будет и… Авель внезапно остановился. Симона, явно не готовая к этому, застыла на месте, но быстро придя в себя, ускользнула в тень. Несмотря на прохладный вечер она была мокрой, как мышь. Риск простудится — ничто, по сравнению с риском быть пойманной с поличным. Она прекрасно осознавала риски. Она прекрасно понимала, что хочет сделать.
Из-за спины Авеля показался сизый дымок. Он остановился, чтобы прикурить. Нечего переживать. Он ни о чём не догадывается. Все его мысли сейчас, как бы добраться до дома, свалиться в кровать и проспать до обеда. Животное. Кто такой мужчина, если не животное? Сейчас, и только сейчас, Симона ненавидела всех представителей сильного пола. Люто ненавидела. Даже Натана. Даже его.
В ночном воздухе пахло сыростью — приближалась осень. Симону вдруг почувствовала озноб и невольно поёжилась. Это всё нервы — подумала она.
Тем временем Авель вновь остановился, на этот раз чтобы взглянуть на часы. Часы были дорогие, с подсветкой. Время приближалось к полуночи. Было в этом что-то мистическое. Симона понимала, что оттягивать дальше уже нельзя. Прохожих попадалось всё меньше, место было тихое для столь позднего времени. Надо было действовать, либо вовсе отказаться от своей затеи. Но нет! Только не это! Убивать самой не то, что убивать по лицензии, но всё же нельзя отступать. Иначе, иначе она просто перестанет уважать себя. А к чему человеку все почести, если нет определяющего и главного — самоуважения?
Дальнейшие секунды происходили как на замедленных кадрах кинохроники. Время перестало быть чем-то однородним, разорвалось на куски, на лоскуты. Всё вокруг замерло и одновременно пронеслось мимо с ужасающей скоростью. Так мимо проносится скоростной поезд, щедро окатывая случайного зеваку порцией холодного воздуха. Так проносится в сознании вся жизнь, когда кажется, что вот и пришёл её конец. Но в тоже время всё растянулось на слишком долгие, невыносимые, непрекращающиеся мгновения, когда крик застревает в горле и на выходе получается только сдавленный хрип. Ну когда уже, когда уже произойдёт хоть что-то новое, хоть что изменится в этом всепоглощающем, мрачном, не имеющим никакого выхода куполе?!
— Авель!
— А? Кто это?
Голос принадлежал женщине и явно был ему знаком, но всё же Авель несколько растерялся. Он никак не ожидал встретить кого-то знакомого в столь поздний час.
Он продолжал вглядываться в черноту ночи, пока наконец на свет не вышла она — Симона.
Лицо Авеля тут же растянулось в глумливой улыбке.
— Ах, это ты. Что, крошка, решила вернуться ко мне? Я сегодня немного перебрал, потому извини, свидания не будет. Пшла!
Эти слова окатили Симону, словно холодный душ. Да какое он собственно имеет право так меня оскорблять?! Я же с ним из одного круга! Он совсем что-ли рехнулся?