Лицензия на убийство
Шрифт:
— Прости, что разочаровал тебя.
Симона ничего не ответила. В этом момент она ненавидела только себя, за то, что продолжала любить Натана, того, кто разрушил её веру в человека.
Глава 25
Прости
С каждым днём отношения Натана и Симоны становились всё теснее, всё доверительнее. Они много времени проводили вместе. Фауст и вовсе отошёл в тень. Всяческая связь с ним прервалась. Симону очень задели его слова по поводу её вины. Да, она была виновата, но только отчасти! Неужели так трудно хотя бы попытаться
Однажды, когда Симона гуляла вместе с Фаустом, тот вдруг заметил:
— Знаешь, этот Фауст меня здорово пугает.
— Чем же? — удивилась девушка.
— Он весь в себе. От таких можно ждать чего угодно. Я боюсь за нас.
— Глупости. Он просто слишком болезненно всё принял. Я его не виню.
— Послушай, Фауст из тех людей, что никогда ничего не забывают. Я нанёс ему оскорбление, выиграв дуэль в шахматы, и я больше чем уверен, что он может мне отомстить. Хотя бы и через тебя. Не знаю правда каким способом, но он не отступит. Ты сама говоришь, что он слишком всё болезненно воспринимает. Это может плохо для нас кончится.
— Уж не думаешь ли ты, что…
Натан перебил девушку, угадав её намерения.
— Я не знаю что и думать. Если честно — то да. Он может.
— Но это ведь противоречит тому отношению к моему убийству. Разве бы он стал это так критиковать, будучи сам способным отнять жизнь? Ты об этом подумал?
— Подумал. Фауст руководствуется только своей больной логикой. Именно следуя ей он может считать одно правильным, а другое — неправильным, даже если это всё вовсе не так. Кто знает к каким выводам он придёт в своей голове. Может он и вовсе думает, что мы предали его дружбу. Может он даже предполагает, что мы захотим его убрать. Это ведь так знакомо психам — мысль о том, что их преследуют, все вокруг предубеждены против них. А потому остаётся только один путь для него — упредить наш удар сделав свой.
— Но ты сам Натан, следуя твоей же логике, походишь на психа. Разве нет?
— Нет! Я нормальный, эмоциональный, с душевной организацией человек. А он…
— Кто же? — ждала ответа Симона.
В её глазах заблестели слёзы. Внезапно подул сильный ветер, который принёс с собой капли дождя.
— Робот. Другого сравнения ему я не нахожу.
— Это чушь, Натан. Ты слышишь себя? Я знала, что между вами далеко не тёплые отношения, но чтобы настолько.
— И всё же я боюсь. Прежде всего за тебя. Мне кажется, что Фауст в тайне влюблён в тебя. Кто знает, какие на тебя у него планы. А я, как единственная преграда, как соринка в глазу, которую нужно убрать. Ты ведь помнишь, что Фауст выше меня в иерархии?
— А ты помнишь, что он убрал наши имена из базы данных ФСЧН? Забыл? Это ведь доказывает, что ничего плохого он не замышляет. И вообще, Натан, ты пугаешь меня!
— Извини. Это всё страх. Зайдём в кафе. Что-то я совсем продрог на ветру.
***
Казалось, что тема с Фаустом исчерпана, но это только казалось. Тот сам, волей-неволей, давал поводы к тому, чтобы интерпретировать его действия и слова явно не в пользу оговорённого. Фауст избегал встречи, не отвечал на вызовы, а если что и говорил, то нечто бессвязное. Его взгляд
***
Последним толчком в пропасть стал случайный разговор, когда Симона, выходя из дому по делам, наткнулась прямо у входной двери на Фауста. Тот уже собирался уходить, быстро развернувшись к девушке спиной и стремглав помчавшись вниз по лестничному пролёту, даже не дожидаясь уже вызванного ранее лифта. И только с третьего оклика Симоны, перешедшего почти на крик, Фауст замер на месте и оглянулся. В его глазах искрилось безумие. На лбу выступили бисеринки пота.
— Фауст, выслушай меня, умоляю.
Девушка стало спешно спускаться, потому как Фауст просто замер как вкопанный и никак не реагировал.
— Привет — лишь это он смог сказать, когда Симона оказалась напротив него. Голос был чужой, не знакомый прежде девушке. Симона невольно отпрянула назад.
— Ты выглядишь больным. С тобой всё в порядке, Фауст?
— Нет. Со мной уже давно не всё в порядке.
— Из-за меня?
— Я всё знаю про тебя и про Натана — вместо ответа как-то очень жёстко процедил Фауст. — Сколько людей вы убили воспользовавшись лицензией.
— Но ведь ты сам всегда выступал против человечества? Почему же теперь их жалеешь? — пыталась оправдаться Симона. Её хотя бы радовало, что Фауст шёл с ней на контакт. Возможно, выплеснув всё накопившееся, ему станет легче и он посмотрит на эту ситуацию с другой стороны. Уж в разуме ему нельзя было никогда отказать. Он же понимает в конце концов, что нет иного пути, кроме лицензий, чтобы бороться с перенаселением. Не по прихоти же она убивает. Да и Натан тоже. Так в чём же проблема?
— Я не их конкретно жалею, а вас.
— Нас?
Девушка непонимающе уставилась на Фауста. Походу парень и впрямь взбрендил. Выдумал себе что-то.
— Нас то за что жалеть?
— Неужели ты сама не понимаешь, насколько это мерзко, просто взять и отправить человека на тот свет? В конечном счёте мы всё равно все умрём. Зачем же делать то, что за нас и так сделает природа? Я думал, что вы люди умные, а потому выше всего этого. Только глупые люди идут на поводу своих эмоций, обид, боли. Неужели не было другого выхода? Да, я признаю, что презираю человечество, но только за их глупость, но это не значит, что я всем им желаю смерти.
— Только не нужно меня учить жизни, хорошо? Ты просто устарел, раз видишь в лицензиях только одно зло.
— По-моему, это вы все устарели, точнее свихнулись.
Симона оставила это замечание без внимания.
— Ты зачем заходил?
— Удостовериться в одном факте.
— Что за факт?
— Не важно. Главное, что удостоверился.
— И что теперь? Презираешь нас? Мы теперь не друзья?
— Вы даже презрения недостойны. Презрения вызывают только глупцы, несведущие что творят. Те же, кто ищут себе оправдание в своей чудовищности, достойны разве жалости.