Лидия
Шрифт:
— А ты ведь не видела настоящее солнечное затмение? — спросил я.
— Никогда.
Музыка замолкла — кто-то резко выключил запись, оборвав тающую мелодию посреди высокого аккорда, — и из динамиков послышался обеспокоенный голос ведущего.
— Выключи, пожалуйста, — попросила Лида. — Сегодня такой хороший день, — она потянулась, разведя согнутыми в локтях руками. — Не хотелось бы портить.
Я выключил приёмник. Мы снова сидели в тишине.
— Я так рад, что мы встретились сегодня, —
— Я тоже, — сказала после небольшой паузы Лида.
Через два часа мы только подъезжали к Горкам-32.
Лида попросила меня сбавить скорость и принялась обеспокоенно смотреть по сторонам. Жидкокристаллическое покрытие на стёклах неожиданно заработало, и в машине стало темно, как ночью.
— Что-то не так? — спросил я.
— А ты не видел? — сказала она.
— О чём ты? — не понял я.
Слева от нас, под эстакадой, что-то вспыхнуло, и через всё небо протянулась чёрная полоса.
— Вон! — крикнула Лида, показав пальцем в тонированное стекло. — Давай ближайший спуск.
— Если верить навигатору, то нам пока надо ехать прямо, — попытался возразить я.
— Нас всё равно туда не пустят, — сказала Лида. — Давай, съезжай. Там есть интересное местечко. Нам в любом случае…
Мы спустились с автострады. Навигатор раздражённо подсвечивал дорогу красным и выводил поверх лобового стекла яркие стрелки разворотов, над которыми скользили длинные солнцезащитные тени.
Но солнце всё равно светило в глаза.
— Отключи ты это, — сказала Лида. — И перестройся в крайний левый. Мы почти уже там.
— Где там? — спросил я, но Лида лишь улыбнулась в ответ. — А ты знала, что какие-то запуски запланированы на сегодня? Ещё будет что-то?
— Не знала, — сказала Лида. — Давай посмотрим.
Вскоре она скомандовала мне остановиться, и я выехал на обочину, даже не успев как следует сбросить скорость. Машину так затрясло на кочках, что Лида испуганно вцепилась в ручку на двери. Когда я затормозил, над нами ещё несколько секунд стояло облако пыли.
— Жёсткая посадка! — сказала Лида.
— Извини, — сказал я и осмотрелся. — А где мы?
— Пойдём!
Лида натянула на лоб свою вязаную шапочку и вышла, хлопнув тяжёлой дверью. Я последовал за ней.
Чёрный след на небе уже растаял.
Перед нами простирался обширный пустырь, похожий на выжженную химикатами строительную площадку. Вдалеке виднелись угловатые строения космопорта — уродливые глыбы из железобетона — и высокие пирамиды, поблёскивающие на солнце и утопающие в земле.
Космические корабли.
— Вон там! — сказала Лида, показав куда-то рукой. — Это и есть Горки.
— Сколько кораблей! — сказал я. — Что за корабли, интересно?
— Военные… — прошептала Лида.
— Военные?
Лида
— Откуда их столько вообще?
— На самом деле я не знаю. Но с этого космодрома иногда запускают военные корабли. Так что всё может быть.
Мы стояли рядом. Было холодно, и Лида куталась в своё тёмно-бордовое пальто, а я не решался даже обнять её за плечо.
— Значит, ты родилась в день солнечного затмения, — сказал я.
— Это неправда. Просто так вспомнилось. Я же тебе говорила, — Лида зябко передёрнула плечами, — не бери в голову.
— Ладно, — согласился я.
Несколько минут мы стояли, глядя на горящие на солнце корабли. Потом Лида подняла воротник пальто, засунула руки поглубже в карманы и, перешагнув через канавку, разделявшую обочину дороги и безжизненный пустырь, взглянула на меня.
— Ну, — сказала она, — пошли?
Я даже не стал спрашивать, куда.
Мы успели сделать лишь несколько шагов по направлению к космодрому, когда всё вокруг нас затряслось, и откуда-то снизу, из-под земли, донёсся гулкий громовой раскат.
Лида зажала уши.
— Смотри! — крикнула она.
Одна их шахт впереди вспыхнула, и её тут же накрыло облако чёрного огня. Грохот усиливался — казалось, что земля под нашими ногами вот-вот расколется из-за сдвига тектонических плит. Я уже начал бояться, что лопнут мои барабанные перепонки, когда шум вдруг прекратился, на мгновение нас накрыла удушающая тишина, а потом послышался далёкий раскатистый рокот — из шахты выстрелил столб огня, и похожая на пирамиду ракета взвилась в бледное осеннее небо, оставляя после себя длинный хвост тяжёлого дыма.
Ветер доносил до нас запах гари.
— Это… удивительно… — прошептал я.
В ушах у меня звенело от шума. Я был уверен, что Лида меня не слышит. Однако она повернулась и крикнула — громко, как контуженная — сбиваясь и нервно дыша:
— Это и есть то… — На секунду её заглушил новый раскат. — …чего, ты остался!
Газовый след от первой ракеты ещё таял в воздухе, когда из соседней шахты взвилась вторая — а за ней ещё одна и ещё. Голова моя разболелась от грохота и рёва, а от тяжёлой и едкой вони начинало тошнить, однако я рассмеялся.
Лида удивлённо взглянула на меня.
Я подошёл к ней.
— Это удивительно, — повторил я.
— Что? — крикнула Лида.
Она всё ещё зажимала уши руками.
— Я люблю тебя, — сказал я и обнял её, прижав к себе так, словно мы виделись последние секунды в жизни.
Над нами с рёвом поднималось в небо очередная ракета. Лида замерла от удивления — её как будто парализовало. Она по-прежнему прижимала к ушам ладони, защищаясь от шума, глядя на меня невидящими глазами.